"Дзюнъитиро Танидзаки. Та, которую я люблю " - читать интересную книгу автора

морская вода, которая разбивается о береговую линию и торопливо вползает на
песок, приносит с собой этот свет.
Неугомонный ветер в эти минуты стихает. Не слышен теперь беспрерывный
шум и шелест ветвей - затих сосновый лес. Только волны набегают на
прибрежную полосу и, словно боясь нарушить глубокую тишину этой лунной ночи,
едва слышно шуршат по песку. Кажется, будто слышится долгий печальный голос,
который так тих, что звук его должен вот-вот исчезнуть, но он все же длится,
как бы не имея конца. Так, подавляя рыдания, почти беззвучно может плакать
женщина, с таким же тягучим, едва слышимым ворчанием краб выдувает пену из
щелей своего панциря. А может, это и не голос, а тихая, нежная музыка,
которая придает еще большую таинственность тишине сегодняшней ночи.
Когда смотришь на такую луну, невозможно не думать о вечности. Я был
ребенком и вряд ли представлял, что такое вечность, но какое-то близкое к
этому, незнакомое, тревожное чувство уже овладевало мною.
Мне кажется, что и раньше где-то я видел такой же пейзаж, и не однажды,
а много-много раз... Может быть, то было до моего рождения в этом мире?
Может, во мне сегодняшнем оживает память предыдущей жизни?.. А что, если я
видел эту картину не в реальном мире, а во сне? У меня такое чувство, что
именно во сне я не раз видел этот пейзаж с соснами. Да, наверняка во мне
доводилось видеть, Видел и два-три года, и совсем недавно. Я и тогда думал,
что в реальном мире и это море, и эти сосны непременно где-то существуют, и
мне когда-нибудь доведется их вновь увидеть. Во сне мне грезилось, что это
непременно сбудется. И вот это предчувствие сбылось, и я увидел наяву давно
знакомые картины.
Даже волны набегали на берег, словно в глубокой задумчивости, и мне
захотелось замедлить шаг, пойти тише, как бы крадучись, чтобы ненароком не
спугнуть этот пейзаж. Но непонятно почему, меня вдруг охватило волнение, и
торопливо, словно за мной гнались, я устремился по дороге, которая петляла
вдоль береговой линии. Вокруг царила мертвая тишина, и меня снова одолел
тоскливый страх. Ведь стоит мне зазеваться, и я, быть может, уподоблюсь этим
прибрежным соснам с корявыми стволами и поломанными ветвями-они застыли на
берегу как каменные изваяния. И если я останусь здесь, поневоле должен буду
превратиться в камень, и много-много лет, а может и вечность серебряные лучи
луны будут лить на меня свой холодный свет. Не чувствует ли каждый, кому
довелось увидеть пейзаж, такой, как мне этой ночью, что в нем пробуждается
смутное желание умереть? Если умирать здесь, то и смерть не так страшна -
вот мысль, которая, должно быть, привела меня в такое волнение.
Льется яркий лунный свет, озаряя весь мир. Существа, которых коснулось
сияние этого холодного света, навсегда умерли. Лишь только я живу. Только я
живу и двигаюсь - эта мысль не давала мне покоя и гнала вперед. Она-то и
возбудила во мне щемящее чувство, и оно росло с каждой минутой и все больше
угнетало меня. И я невольно убыстрил шаг и разве что не пустился бежать по
дороге. Но вот в следующий миг страх вселился в меня. Наверное, оттого, что
я почувствовал свое одиночество в этом неподвижном мире.
У меня перехватило дыхание, я на мгновение задержал шаг и неожиданно
почувствовал, что окрестные места вызывают во мне грусть. По-прежнему ничто
не нарушало мирного, молчаливого покоя этой пустынной местности, а небо и
вода, дальние поля и горы растворялись в туманном свете луны. И эта
мертвенно-бледная тишина похожа была на кадр внезапно остановленного фильма.
Дорога серебристо-белая, словно от выпавшего инея. Странные резкие тени