"Дмитрий Тарабанов. Секунда молчания, убившая бога (Поэтический манифест-2)" - читать интересную книгу автора

обьем чьих легких позволял продолжительное время не останавливаться в
исполнении (до двух минут!), или же размер жанра и его составных частей
был подогнан под физические возможности исполнителя. Последнее обязывает
заклинание быть не просто импровизацией, но импровизацией между вдохом и
выдохом. Появившиеся много позже фиксаторы аэрорелаксационных
разграничений (строфа, четверостишие)
внесли в семантическое осознание определенную ясность, разрушевшую одну
из наиболее значительных первооснов, рассуждение о феномене которой
последуют несколько ниже.
Единственный критерий, который не следует, наверное, выбрасывать из
"убийственного принципа", - это чувство.
Интонация, с которой жрец-поэт исполняет свое заклинательное
стихотворение предполагает колебательный, возгорающе-затухающий характер,
но ни в коем случае не пафосный. Амплитуда повышения-понижения голоса не
должна быть слишком большой, а период интонационного колебания, напротив,
чересчур маленьким. Даже незначительные сбои в ритме могут "спугнуть" бога
или вырвать слушателя из образного транса.
И, наконец, несколько слов о феномене транса. Почему появление
"картинки" в сознания жреца-поэта или жрецов-слушателей происходит при
прослушивании одного заклинания, но не дает о себе знать при прослушивании
другого?
Ответ на вопрос дает не столько факт насыщенности заклинания яркими
образами субьективного характера, сколько факт их метаморфозы. Устранив
паузы в фразе "Помиловать нельзя казнить", можно получить нечто большее,
нежели выдержку из законотворческого документа - не утверждение, но
риторический вопрос, с родни шекспировскому "Быть или не быть?". К
примеру, в помещенной ниже строке одинадцать слов последовательно
комбинируются в несколько ярких образов:
"...месяц с ножа запеченный горячею льдинкою на губах безумия вкус
слащенный..."
Только на первый взгляд может показаться, что образы четко
разграничиваются - это происходит в том случае, если ставить запятые в
интонационно устойчивых точках. А если расположить их немного в другом
порядке, забыв про существование пауз? В результате получаем следующий
образный ряд: месяц с ножа, с ножа запеченный, запеченный горячею
льдинкою, горячею льдинкою на губах, льдинкою на губах безумия, на губах
безумия вкус, безумия вкус слащенный и т.д.
Вариантов комбинирования может быть огромное количество, но при
слуховом восприятии мозг не задумываясь поглощает плавно поступающую в
него информацию даже без попытки сортировки.
Предположительно, подсознание, как "специалист" по ответу на
маргинальные раздражители, объединяет наслаивающиеся друг на друга образы
в один более эффектный, но менее трудоемкий для осмысления (в виду его
компрессированного коллажизма) образ.
Не удивительно, что благодаря подобному поэтически-подсознательному
воздействию, жрец может не просто общаться, но и управлять человеком,
наделяя его нечеловеческими, поистине божественными возможностями (зомби,
привороженные, заговоренные и пр.)
"Заклинаю... Ибо этот манифест - заклинание!"
Наука неосторожно уничтожила заклинательную прапоэзию, она же ее и