"Дмитрий Тарабанов. Чешуя" - читать интересную книгу автора

- Ну, как договаривались... Скажем, в часов полседьмого. У памятника
Пелевину.
- В безпятнадцати семь. Раньше, к сожалению, не удастся. Я хочу еще разок
прошвырнуться по "Привату" и "Югу-гидро". Там тоже кредиты с небольшим
процентом отчислений.
Она снова замолкла.
- Лиз, включи камеру на своем телефоне.
- Хочешь визуального контакта?
Вместо ответа, Виктор сдвинул ногтем ползунок видеорежима, направив глазок
камеры на себя.
Через секунду в откинувшемся стеклышке возникло лицо Элизы с собранными
после душа темно-каштановыми волосами; уже слипающиеся от непреодолимого
желания спать, но не теряющие при этом своего благородства, зеленые глаза.
Сердце Виктора забухало. Они не похожи, - понял он. Но какую из них он...
любит больше?
- Ты по-прежнему не помнишь меня? - вкрадчиво двигая губами, спросила
Элиза.
- Не вспоминаешь?
- Кажется, процесс пошел, - обнадеживающе ответил Виктор, стараясь
сглотнуть волнение как можно незаметней. - До завтра.
Он уже подносил палец к "сбросу", когда заметил, что лицо Элизы
приблизилось. Ее влажные губы коснулись стекла с той стороны линии.
Коснулись не просто так, а завораживающе-искусительно. Напористо.
Изображение пропало. В воздухе запиликал прерывистый зуммер. Виктор
неторопливо сложил трубку, по привычке сунул в карман и последовал в дом.
Фантазии как-то по-троянски вытеснили страхи, и Виктор уже не знал, что
приносит ему большие мучения. Опасность бах-баха или предвкушение
чмок-чмока.
Он возвратился в спальню на еще не остывшие влажные простыни, чувствуя,
как возбуждается от постельного тепла. Перед ним в тусклом свете звезд
белело лицо Элизы. Такой беззащитной и податливой.
Он не сдержался.
Виктор закатился на ее вялое ото сна тело, разбросав простыни и задрав
ночнушку. Элиза очнулась и застонала, не до конца понимая, почему супруг
вздумал заниматься этим посреди ночи. Но под конец она органично влилась в
секс, давая Виктору все, в чем он нуждался.
Она быстро изошла, а Виктор все продолжал твердить "Элиза... Моя
Элиза...", содрогаясь в сладостной истоме. И Элиза улыбалась, даже не
догадываясь, что имя отныне звучало не ее.


Виктор хорошо помнил последний день своего пребывания на континенте - и
прощания с Элизой. Вышло оно, как всегда, комканым, созванным наспех,
словно для отчетности. Подходило к концу лето, всю первую половину дня лил
дождь, к вечеру лужи еще не успели просохнуть...
Они сидели на скамейке во дворе николаевского госпиталя, ковыряя обувью
рыхлую землю. Место как раз подходило для уединения: угрюмые серые стены
четырехэтажных корпусов и лежащего невдалеке кирпича морга, так и пышущие
изоляционными настроениями. К аромату хвои многочисленных сосен
примешивался едва ощутимый, но от того более настырный запах нашатыря.