"Дмитрий Тарабанов. Двое у разбитого корыта" - читать интересную книгу автора

"упала".

От падения сетки еще никто не умирал. По крайней мере, сразу. Скорую
медицинскую помощь и службу газа можно было вызвать только по телефону,
современные коммуникационные технологии не торопились приходить в дома с
белыми потолками, не в той стране живем. А "упавшую" сеть администраторы
восстанавливали с усердием и быстротой работника ЖЭКа, которому поручили
заменить вырезанный на цветной металл телефонный кабель.
- Козлы, блин, - пробормотал Андрей вычитанную где-то фразу, пока
добирался из комнаты в кухню. В холодильнике он нашел ни много, ни мало -
две сосиски, и ввиду того, что при варении те могли разбухнуть и, треснув,
вывернуться наизнанку, съел их сырыми. Голод в желудке сменило противное
жжение, виной которому явно была зарубцевавшаяся язва, считавшаяся до
последнего гастроэнтерологического наблюдения безобидным гастритом. Пустив
вслед две чашки холодного кваса, Андрей испытал облегчение. Жжение
прекратилось.
Вернувшись в комнату, за компьютер, Андрей покрутил на языке
изобретенные несколько минут назад фразы. "Я за хлебом бегаю трусцой, пью
теплое пиво..." Да сейчас, в век холодильников и кондиционеров в каждом
газетном киоске, теплое пиво превратилось в мираж, морок. Откуда он его
взял, теплое пиво? Приснилось оно ему, что ли? И почему Влад так вздулся,
засопел бурливо... Что-то из Пушкина, это "бурливо".
Вспомнив умещающийся на ладони миниатюрный четырехтомник обшитых
берестой сказок Александра Сергеевича, Андрей дрогнул. "Сказки" ему подарил
Влад, четыре... нет, три года назад. Символичный подарок, только как его
понимать? А может, и не было никакой символики вовсе, так обычно случается.
Даришь девушке амулет из оникса и приговариваешь: "Это камень вечной
любви". После этого можно ожидать не то, чтобы любви до гроба, но, по
меньшей мере, четыре месяца теплых взаимоотношений и наивной девичьей
привязанности.
Андрей потянулся к трубке. Вызвав окно телефонного справочника, ткнул
курсором в номер Каффса. Из локального окружения Каффс был самым
ответственным и на падение реагировал болезненней остальных. Потому и
ругаться должен был пуще и гуще.
Телефон оказался занят. После двух попыток Андрей попробовал
дозвониться к Навигатору. У того тоже было занято. Та же ситуация
повторилась с Чеченцем и СССР. Загруженность линии можно было истолковывать
двойственно: либо игроки обсуждали лихой поединок, либо, подключившись
через удаленное соединение, давали матч-реванш.
Запрыгнув на крышку нижнего отдела "стенки", Андрей достал покрывшуюся
пылью коробку с внешним модемом. По негласной договоренности, модемы никто
из локалщиков не продавал, на случай, если все рухнет к чертовой матери.
Те, кто продали, надеясь на бесперебойный доступ к глобальной сети, успели
о содеянном пожалеть и перестраховались самыми дешевыми внутренниками,
позволяющими выкачать минимальное количество писем с ящика и послать
анонимную жалобу администратору. Звонить всем было лень.
Присоединив штекер к порту и перезагрузив компьютер, Андрей с
ностальгией вслушался в поскрипывания и попискивания модема, знакомые ему
еще с тех времен, когда компьютерным миром заправляли БК, а информацию
переносили исключительно при помощи магнитных кассет. Тогда приходилось