"Константин Иванович Тарасов. Испить чашу " - читать интересную книгу автора

Как по приказу - без удивления, вопроса, игривого словца - Эвку опять
забыли. Разговор повернулся на шведов. Что, рыжие бестии, не удалось взять
наши земли! Потому что бог не помог: в церковь золото не несете, скряги
протестантские, все в домашние кошельки...
Эта странная общая деликатность уверила Юрия, что гости знают что-то
такое об отце и Эвке, что тихо ставится ему в укор. "В каком таком ручье
мог он эту голую Эвку видеть? - подозрительно думал Юрий. - В ручье ли?
Может, вовсе не в ручье... Уж не таскался ли на смех повету за небесными
глазами, напрасно грозя тяжелой плетью..." Если ночью не врал, развивалась
далее эта мысль, а не врал, иначе сегодня бы не отрекся, то околдован был
Эвкой, а потом принижен до ревности к ничтожному дегтярю. Из досады увел
дегтяря солдатом, чтобы стало ей пусто на грешной лавке. То-то в ней
злобушка тлеет, вон как дерзила в часовне, ровно сестра, даже пугала: "Сам
на себя беду накличешь!" "Нет, не к тому цепитесь!" - сказал пан Юрий и
сложил под столом для бесов кукиш.
Конечно, думал Юрий, дьявол ищет, кому досадить. Но только над слабыми
он сильный. А кто греха на душе не хранит, тому не опасен. Он, пан Юрий,
дурного дела ни одного не сделал, а что убивал - так то врагов родины
убивал. А отец, отец - тут дело другое, по сей день околдован. Вот соседям
и смех глядеть: нашел вдовец Матулевич невесту...
И тут черное пятно съехало по ледяной какой-то нитке из головы к
сердцу и улеглось в удобную ложбинку между двумя закруглениями, потому что
представлял себе Юрий фигуру сердца в таком точно виде, как нарисовано оно
на церковных иконах.


4

Назавтра гости начали разъезжаться. Юрий поехал проводить пана
Кротовича, вздыхавшего тяжело в предчувствии неласковой домашней встречи.
Мечталось Кротовичу задержать Юрия до темноты, чтобы перегорела в душе
грозной супруги без выстрела из уважения к гостю большая часть порохового
заряда. Но сравнивая ясный лоб пана Юрия с бурачного цвета бугром, на
который напрасно опускал седые пряди пан Петр, и выпытав ловким вопросом,
что никто более подобного облика не принял, - одной ей досталось такое
чудовище, пани Кротович налилась неугасимой и в три дня яростью. Она,
правда, выставила и чарки, и штоф, и закуски легли на стол, но не лилось
вино под ее нетерпеливым, выталкивающим за порог взглядом. Юрий, осилив
себя, выпил за встречу и хозяйское здоровье, отсидел пять минут,
растянувшиеся, верно, для пани Кротович в мучительную вечность ожидания, и
оставил супругов наедине. Не отъехал он и десяти шагов за ворота, как
взвился из избы к небу, пугая жаворонков, тонкий, в змеиное жало, крик:
"Жлукта!"* Пан Юрий невольно пришпорил коня.
______________
* Жлукта. "Жлуктить" - хлебать, пить ненасытно (бел.).

Переезжая вброд Волму, увидел он поодаль брода Эвку - что-то она
выискивала в луговых травах и прятала в торбу. Тотчас черное пятнышко
заершилось в облюбованном чувствительном месте. "Нет, не может быть, чтобы
отец ею околдовался", - с неверием подумал Юрий и, глядя на Эвкину спину,