"Е.В.Тарле. Наполеон" - читать интересную книгу автора

итальянца, кроме полутора тысяч шалопаев, подобранных на улицах, которые
грабят и ни на что не годятся..." И дальше он говорит, что только с умением
и при помощи "суровых примеров" можно держать Италию в руках. А итальянцы
уже имели случай узнать, что именно он понимает под суровыми мерами. Он
жестоко расправился с жителями г. Бинаско, с г. Павией, с некоторыми
деревнями, около которых были найдены убитыми отдельные французы.
Во всех этих случаях действовала вполне планомерная политика Наполеона,
которой он держался всегда: ни одной бесцельной жестокости и совсем
беспощадный массовый террор, если это ему было нужно для подчинения
завоеванной страны. Он уничтожил в завоеванной Италии всякие следы
феодальных прав, где они были, он лишил церковь и монастыри права на
некоторые поборы, он успел за те полтора года (с весны 1796 до поздней
осени 1797 г.), которые он провел в Италии, ввести кое-какие
законоположения, которые должны были приблизить социально-юридический строй
жизни северной Италии к тому, который успела выработать буржуазия во
Франции. Зато он тщательно и аккуратно эксплуатировал все итальянские
земли, где только побывал, много миллионов золотом он отправил Директории в
Париж, а вслед за этим и сотни лучших творений искусства из итальянских
музеев и картинных галерей. Не забыл он и лично себя и своих генералов: они
вернулись из похода богатыми людьми. Однако, подвергая Италию такой
беспощадной эксплуатации, он понимал, что как ни трусливы (по его мнению)
итальянцы, но что очень любить французов (армию которых они же и содержали
из своих средств) им не за что и что даже их долготерпению может наступить
внезапный конец. Значит, угроза военным террором - главное, что может на
них действовать в желательном для завоевателя духе.
Ему еще не хотелось покидать завоеванную страну, но Директория ласково,
однако очень настойчиво звала его после Кампо-Формио в Париж. Директория
назначила его теперь главнокомандующим армии, которая должна была
действовать против Англии. Бонапарт уже давно почуял, что Директория начала
его побаиваться. "Они завидуют мне, я это знаю, хоть они и курят фимиамом
под моим носом; но они меня не одурачат. Они поспешили назначить меня
генералом армии против Англии, чтобы убрать меня из Италии, где я больше
государь, чем генерал",- так оценивал он свое назначение в доверительных
беседах.
7 декабря 1797 г. он прибыл в Париж, а 10 декабря был триумфально
встречен Директорией в полном составе в Люксембургском дворце. Несметная
толпа народа собралась у дворца, самые бурные крики и рукоплескания
приветствовали Наполеона, когда он прибыл к дворцу. Речи, которыми
встретили его Баррас, первенствующий член Директории, и другие члены
Директории, и лукавый, дальше всех проникающий мыслью в будущее, умный и
продажный министр иностранных дел Талейран, и остальные сановники,
восторженные славословия толпы на площади - все это принималось 28-летним
генералом с полным наружным спокойствием, как нечто должное и нисколько его
не удивляющее. В душе он никогда особой цены восторгам народных толп не
придавал: "Народ с такой же поспешностью бежал бы вокруг меня, если бы меня
вели на эшафот",- сказал он после этих оваций (конечно, не во
всеуслышание).
Едва приехав в Париж, Бонапарт принялся проводить через Директорию проект
новой большой войны: в качестве генерала, назначенного действовать против
Англии, он решил, что есть место, откуда можно грозить англичанам более