"Е.В.Тарле "Павел Степанович Нахимов" [И]" - читать интересную книгу автора

один шлюп). Положение Нахимова было в этот момент более чем
затруднительным. Но он решил со своими малыми силами все-таки блокировать
гавань и ждать скорейшей присылки подкреплений из Севастополя. Он просил у
Меншикова немедленной присылки отправленных для починки кораблей
"Храброго" и "Святослава", фрегата "Коварна" и парохода "Бессарабия", а
также выражал недоумение, почему не присылают ему фрегат "Куленчи",
который больше месяца стоит в Севастополе. Нахимов, которого упрекали, что
он слишком привык к парусному флоту и будто бы недооценил значение флота
парового, вот что писал того же 11 (23) ноября Меншикову: "В настоящее
время в крейсерстве пароходы необходимы, и без них - как без рук: если
есть в Севастополе свободные, то я имею честь покорнейше просить ваше
превосходительство прислать ко мне в отряд по крайней мере два".
Нахимов получил наконец подмогу, и 17 (29) ноября у него было шесть
больших кораблей ("Мария", "Париж", "Три святителя", "Константин",
"Ростислав" и "Чесма") и два фрегата ("Кагул" и "Кулевчи"). Эскадра
Нахимова в этот момент могла дать с одного борта залп весом в 378 пудов 13
фунтов. Орудий у Нахимова было 716; значит, при стрельбе с одного борта -
358. У турок было семь фрегатов, три корвета, два парохода, два транспорта
и один шлюп - в общем, 472 орудия, то есть с одного борта 236 орудий.
Нахимов, как только подошли подкрепления, решил немедленно войти в
Синопскую гавань и напасть на турецкий флот.
Генерал Зайончковский в полном согласии с морскими специалистами так
оценивает распоряжения адмирала перед Синопом: "В действиях Нахимова
обнаружилось то редкое соединение твердой решимости с благоразумной
осторожностью, то равновесие ума и характера, которое составляет
исключительную принадлежность великих военачальников". Нахимов, долго
крейсируя перед Синопом, каждый день мог погибнуть, потому что
неоднократно оказывалось так, что у него судов было гораздо меньше, чем у
турок. И тут больше всего сказались его железная выдержка и уверенность в
себе и в команде.
В Синопе стояла эскадра Осман-паши, который уже с 10(22) ноября знал,
что русская эскадра явно сторожит его у самого выхода из Синопского рейда;
он знал, что она усилилась, и уже 12 (24) ноября отправил очень тревожное
донесение в Константинополь, прося немедленно подкреплений. Решид-паша
сейчас же сообщил об этом главному руководителю турецкой политики,
британскому послу лорду Стрэтфорду-Рэдклифу. Но это уже было поздно - 17
(29) ноября, то есть за сутки до того, как Нахимов вошел в Синопскую
бухту. Даже если бы Константинополь решил оказать помощь, даже если бы
Стрэтфорд немедленно приказал английскому адмиралу, стоявшему у Дарданелл,
идти в Синоп (чего Стрэтфорд делать не имел права), даже если бы адмирал
его послушался, - все равно помощь запоздала бы. Участь турецкого флота
решена была в несколько часов.
В сущности, решив напасть на турецкий флот, Нахимов рисковал очень
серьезно. Береговые батареи у турок в Синопе были хорошие, орудия на судах
также были в исправности. Но уже давно, еще с конца XVI века, турецкий
флот, некогда один из самых грозных и дееспособных в мире, не имел в
решающие моменты своего существования сколько-нибудь способных адмиралов.
Так оказалось и в фатальный для Турции день Синопа. Осман-паша расположил
как бы веером свой флот у самой набережной города: набережная шла вогнутой
дугой, и линия флота оказалась вогнутой дугой, закрывавшей собой если не