"Григорий Тарнаруцкий. Космический пешеход" - читать интересную книгу автора

нехорошо получилось, совсем забыл, что Дронова влюблена в БраницкoГo. У
себя в кабинете он увидел Елену и понял, что все эти часы мучился желанием
поговорить с ней.
- Ну, так сколько сегодня стычек провел начальник экспедиции?
- Что, психологический тест?
- Зачем же тест, я ведь хорошо тебя знаю. Да ладно, стоит ли
пикироваться без посторонних. Расскажи-ка мне лучше, какое ощущение
испытываешь там, когда выходишь один.
- Очень трудно передать. Пожалуй, точнее тебе объяснит Ермолаев.
Впрочем, и он не мастак. Лучше всего получилось бы у Браницкого. Это Олег
умел.
- Тебя я пойму лучше.
Он внимательно взглянул на Елену, и в нем шевельнулась пугливенькая
надежда на отпущение. Чтобы не обманываться, отвернулся к иллюминатору, за
которым виднелась подбитая звездами чернота.
- Если сказать, что в космосе всегда ночь - вечная ночь, как мрачно
пишут поэты, - это неверно. День, ночь, тьма, свет - нелепые там понятия.
Глядя сквозь толстые корабельные стекла, ни за что не вообразишь, как в
космосе меняются представления о явлениях и величинах. Даже какая-нибудь
звезда со всем своим выводком планет - мелочь. В космосе только два
гиганта: он сам и твое "я". Ступив в эту беспредельную пустоту, где
огромные миры лишь ничтожные искорки, , ты уже не частица одного из них.
Теперь ты с ними на равных. Ты идешь, и за спиной, впереди тебя, справа,
слева и под ногами бесконечность. Но не подумай, Лена, что это сладостные
чувства. Ощущение своей колоссальности вселяет не гордость, а ужас.
Кажется, что мысль твоя в миллионы раз больше тебя самого, но она одинока,
бесполезна и обречена. Ведь ее пища - какая-нибудь, хоть крошечная, судьба,
а бесконечности наплевать на любые судьбы... Однако я говорю только о себе.
Каждый, наверно, воспринимает космос по-своему.
Романов обернулся и сразу попал под прицел расширенных зрачков
Радищевой.
Истеричный вой сирены заставил их обоих вздрогнуть. За дверью
послышался топот пробегавших людей.
Кто-то крикнул: "Роман Михайлович, тревога!" В шлюзовой камере
набилось уже столько народу, что ее не удавалось закрыть.
- Пропустить только техников! - крикнул Романов. - Любопытствующие
могут выйти и позже.
Он стукнулся шлемом о край шлюзового люка, поэтому последние слова
прозвучали под металлический аккомпанемент. Подождав, когда гул в шлеме
затихнет, Романов окликнул инженера Борина, топтавшегося уже около выхода.
- Что там случилось, Саша?
- Один луч метеоперехватчика упал.
- Как это упал?
- Он ведь, поймав метеорит, сопровождает его, пока не сожжет. А тут,
видно, камушек долетел до поверхности неуничтоженный, за чтонибудь
завалился, и луч его потерял.
- Опасность есть?
- Может, задев, сжечь стенку купола или уничтожить что-то из наружных
механизмов.
Они вышли из камеры, и Романов, оглядевшись, ничего не увидел.