"Григорий Тарнаруцкий. Космический пешеход" - читать интересную книгу автора

Оставшись один, Роман медленно обошел комнату. Представил, как все
здесь переменится. Не будет висеть портрет Ирины. Исчезнут многие другие
вещи. Появятся новые.
Привычное перемешается с незнакомым. Маленький мир, который долгое
время принадлежал ему, окружит иного человека.
Но о чем он думает? До чего ничтожные чувства выползают из сердца,
когда ему нужно истекать стыдом и болью! Лучше б оно совсем было пусто.
Нет, тут нельзя оставаться. Тут тесно и мелко. Надо туда...
Романов быстро шел по коридору, страшась встретить кого-нибудь.
И, только надев скафандр, почувствовал себя забронированным от взоров.
За куполом встретились несколько техников. Они только что установили
новый старт-снаряд и возвращались обратно. Кто-то из них приветственно
помахал начальнику экспедиции рукой, не узнав его.
Романов поднялся по металлической лесенке и, прежде чем сесть в
снаряд, оглядел сверху экспедиционный городок. Сколько раз перед стартом
взгляд проскальзывал по этому геометрическому пейзажу - матовые купола,
серебристая игла антенны, легкие крылья локаторов, - но лишь сейчас заметил
их фантастическую красоту. Вероятно, там, на Земле, воспоминание будет
долго щемить сердце.
Он вызвал диспетчерскую.
- "Первый" идет в космос. Прошу любой курс.
- Это вы, Роман Михайлович? - удивленно откликнулся девичий голос. -
Куда вам?
- Прошу любой курс.
Прижало и отпустило ускорение.
Неслышно раздвинулись створки, обнажив звездную полоску, и он шагнул
сквозь нее в пространство.
Звезды поплыли сначала в одну, потом в другую сторону - начался их
обычный танец. Здесь, в космосе, всегда кажется, что не ты вращаешься, а
все вращается вокруг тебя. Впрочем, кажется ли? Тут ведь любая точка может
считать себя пупом вселенной. И это верно и неверно. Как значимость его
собственной судьбы.
Но где тогда опора для смысла, для цели? Нельзя же разуму питаться
сплошными отрицаниями? Зачем же вышел в космос человек? Чтобы растерять
остатки привычных своих представлений? А что получить взамен?
Впрочем, когда впереди распахивается вселенная, смотрят на звезды.
Разве заглядывал он в глаза Браницкого? Нет, просто вместе делали одну
работу - все ради того же жадного желания человека знать, знать, знать! - и
думали только о ней, а не друг о друге. Но не зря ли?
Не там ли ответ? Не они ли - глаза человеческие - те окна, за которыми
таится главная ценность, не теряющая смысла даже перед губительным
скептицизмом относительности и бесконечности вселенной?
Вот она лежит со всех сторон, бездонная вселенная, и в ее черном
холоде плавают пылающие галактики. Точнее, со страшной быстротой несутся
друг от друга. А человеку с его куцым временем кажется, что они стоят на
месте. Где ему, маленькому, ничтожному, увидеть галактические скорости!
Лишь сознание его может объять и понять все! Так не оно ли та
единственная вечная ценность, которая способна примирить нас с реальностью?
Сознание! Сила и слабость природы... Как же в древности называли его?
Каким-то странным сдавленным словом... Душа. Но почему? Будто затянутое