"Татьяна Анатольевна Тарасова. Четыре времени года " - читать интересную книгу автора

О Елене Матвеевой, балерине Большого театра, надо сказать особо. В
жизни Иры и Андрея она сыграла большую роль. Лена - моя давняя подруга, ее я
пригласила хореографом в 1976 году. Мы работали с ней очень дружно. Ира и
Андрей стали ее любимцами, она в них просто души не чаяла, и когда они от
меня ушли, она ушла вместе с ними.
Летом на тренировках, предшествовавших чемпионату в Канаде, мы еще
работали вместе, вчетвером. Идея показательного танца "Кармен", одного из
лучших танцев Моисеевой и Миненкова, с которым они объездили весь мир,
принадлежит Лене. Мы подбирали к этому танцу движения, танцевали его с
Матвеевой дома, задолго до сборов. Лена всегда мечтала поставить Ире и
Андрею "Кармен", она их "видела" в испанском танце. Мы много спорили, но
никогда не разделяли совместного труда: какой элемент придумала она, какой
придумала я. Тот редкий случай, когда я прекрасно уживалась с хореографом.
Единственное, что мне не нравилось, так это то, что когда я ругала ребят или
их наказывала и они, оскорбленные, обычно уезжали в угол катка, следом за
ними туда отправлялась Лена успокаивать их. Она там разучивала с ними то,
что им хотелось, или так, как им нравилось. Я считала подобные уступки
капризам спортсменов антипедагогичными, у тренера и хореографа должна быть
единая линия в работе с учениками. В результате мы начали часто ссориться с
Леной, которая, как безрассудная мамаша, ничем не хотела обидеть Иру и
Андрея. У меня же не было ни сил подстраиваться под настроение учеников, ни
времени. Помимо Моисеевой и Миненкова, в группе занималось еще семь дуэтов.
Отношения наши зашли в тупик. Переносить постоянное психологическое
напряжение на тренировках мне становилось все труднее и труднее. Меня ругали
за их слабые (в применении, конечно, к ним) обязательные танцы. А что
ругать: обязательные танцы - это прежде всего огромный и постоянный тренинг.
Ира же и Андрей все, о чем не договорили дома, приходили выяснять на
тренировках. Настоящей работы уже быть не могло. Миненкова я предупреждала:
"Возьми себя в руки, или я передам вас другому тренеру". Я была измучена,
меня угнетает, когда тренировка проходит непродуктивно. Но мое
предупреждение они всерьез не приняли.
Я пошла на прием к председателю Спорткомитета СССР и сказала, что хочу
передать свой танцевальный дуэт Моисеева - Миненков другому тренеру.
- Кому? - спросил он у меня. - Может быть, Людмиле Пахомовой?
- Мне все равно, - ответила я, - у кого они будут заниматься. Они мои
любимые дети, дороже у меня не будет никого, но как тренер я уже не могу им
ничего дать.
Конечно, в какой-то степени на мои отношения с ними накладывалось и то,
что у меня тренировались Бестемьянова и Букин. Я ходила влюбленная в них,
как девчонка, не скрывала этого, что очень раздражало Иру. Как любимым и
избалованным детям, им хотелось, чтобы на первом плане стояли только они.
Даже то, что Бестемьянова и Букин делали первые шаги в большом спорте, а
Моисеева и Миненков ходили в признанных мастерах, не успокаивало Иру. Она
ревновала, и это чувство с каждым днем все больше и больше накаляло
атмосферу в группе.
За месяц до чемпионата мира 1979 года в Вене я привела к ним Милу
Пахомову, и до отъезда на соревнования мы тренировали их вместе. И на
чемпионат, где ребята стали третьими, пропустив вслед за Линичук и
Карпоносовым еще и венгерский дуэт Ракоци - Шалаи, мы поехали вместе с
Пахомовой: официально Мила еще не стала их тренером.