"Олег Тaрутин. Заика из массовки" - читать интересную книгу автора

понимаю...
- Не понимаешь! Еще не понимаешь! - Кучуев прикрыл глаза тыльной
стороной ладони-жест несогласия, неосознанно перенятый им у знаменитого
зарубежного коллеги. Он и славился тем, что всегда ждал от актеров до конца
осознанного согласия, а не слепого претворения своих замыслов.
- Не успел еще понять, Юрий Алексеич! - улыбнулся он с обезоруживающим
обаянием. - Вот он понимает! - Арнольд ткнул сигаретой в сторону
подпоручика Кетского, артиста Льва Ландовского. - Он сыграл ненависть.
Отлично сыграл! ".. .Прикажете начинать, гражданин рэвкомове ц?" Это твое
"э", Лев, эта твоя папиросочка, улыбочка- великоле-е... Кстати, Лев, усики
трогать пальцем - это, брат, не взыщи, перебор. Ей-богу. А вот пепел бы с
папиросочки пальчиком этим холеным: стук-стук. . . И - самое то. Как
думаешь?
- Пожалуй, - вдумчиво кивнул подпоручик, утонченный садист,-да, так
будет достоверней, Арнольд Всеволодович.
- Так вот, Юрий Алексеич, - снова принялся за Проталина Арнольд,-твоя
последняя минута. Ольга тебе: "Прощай, Николай!.." Взгляд на Ольгу:
"Прощай, Оля..." И она уже за чертой. Теперь только враги! Один враг! Эти,
- кивнул он на белогвардейских солдат, сомлевших и спарившихся в скатках
через плечо, в башмаках и обмотках, - эти не в счет! Это бессловесная,
бездумная, мобилизованная скотинка. Извините, мужики! - крикнул он
оживившимся от такого определения белогвардейцам. - И твой осуждающий
взгляд на них, Юрий Алексеич, не по адресу, понимаешь? Кетский-вот враг!
Классовый враг, враг матерый и беспощадный! Вот почему именно на него, на
него одного смотрит Николай, и последние мгновения жизни тратит именно на
него, бросает в лицо врагу свой яростный монолог: "Что, ваше благородие...
это... вошь золотопогонная... э... думаешь, страшно нам умирать? .." Ну и
так далее. Или вот это: ".. .еще погуляют красные клинки по вашим головам!"
Ну, убойный ;хе монолог!(Режиссер, как водится, был одновременно и
соавтором сценария, чего, кстати сказать, никогда не подчеркивал и не
выпячивал).-Тут, брат, думано было! Тут душа вложена. Тут ни убавить, ни
прибавить, поверь. Вот это и надо сыграть. Понял, родной?
- Ясно,-кивнул Юрий Проталин,-я сыграю это. Смогу.
Арнольд Кучуев вскочил на ноги, хлестко ударил кулаком в ладонь:
- Приготовиться к третьему дублю!
Гримерша несколькими быстрыми и точными движениями поправила тона на
лицах Проталина и Лидочки.
- Стефаныч!-крикнул Арнольд оператору. - Готов? Сейчас мы сделаем
вещь!
- Че-е-пуха все это, - проговорил кто-то за спиной режиссера.
- Что? - Арнольд стремительно, как собака, неожиданно дернутая за
хвост, обернулся. - Кто?!
Невесть откуда взявшийся, невесть как затесавшийся в толпу киношников,
в трех шагах от Арнольда стоял посторонний мужчина, вернее, мужик в рубахе
и портах, босой, расхристанный, всклокоченный, пего-рыжий, бородатый, с
медным крестом на голой груди.
- Че-е-пуха это, говорю. По-о-мирать-не в помирушки играть. Не-е
станет нормальный человек за-а минуту до смерти т-т-такие глупости
говорить,- сильно заикаясь, но не спеша и, по-видимому, ничуть не смущаясь,
проговорил мужик. - Н-нонсенс! Он д-д-ругим будет занят. Да, - убежденно