"Олег Тaрутин. Рассказы вьючного ящика" - читать интересную книгу автора

литеразаврами обстоит гораздо надежнее".
"Ну уж..."
"Вот вам и ну. Стоит у них там уникальная машина - Определитель
таланта и вкуса - самых необходимых в литературном творчестве компонентов.
Оценка производится по стобалльной системе. Правда, сто баллов - это оценка
маловероятная, так сказать, потолок с огромным запасом. Но чем черт не
шутит? Представьте теперь, что кто-то из тамошних жителей ощутил в себе
творческий подъем, жжение-горение, желание донести до масс свои думы и
чаяния, сокровенные свои жизненные наблюдения. Одним словом, почувствовал
призвание, возжелал стать литеразавром. Как он поступает?
Идет он, полный трепетных надежд, в помещение, где стоит эта самая
Машина (а впуск туда, отметьте, открыт для любого желающего), и отдает себя
в руки операторов-спортивных мужчин, людей незаинтересованных, не
литеразавров. Ну-тишина, белые халаты, контакты ко лбу и к сердцу...
Поворот, щелчок, и выскакивает соискателю в руки биркаоценка. Допустим,
такая: "талант- 1,3; вкус - 0,4". А даже нижний предел допуска в
литеразавры - тридцать баллов по обеим дисциплинам. Вот и поди, и сунься с
такими-то показателями!"
"А не пытались эти, у которых 0,4, поломать Машину?" -
полюбопытствовал Вадим.
"Пытались, конечно, только операторы-то на что? Мужики
здоровые!"-засмеялся Вист.
Вдруг он резко оборвал смех.
"Вот! Начинается!-крикнул он.-Отражение! Тридцать пять секунд! Спасибо
вам за все, Вадим. Вам и всей вашей планете! Привет всем и Виконту. Ящик
ваш цел. Скорее спрашивайте о чем хотите, ну!"
"Стойте! - торопливо крикнул Вадим, - Так что же все-таки Вселенная?"
"Мысль, Вадим, мысль! Мысль, летящая в пространстве. Прощайте!"
Голос смолк. И пустая тишина, возникшая на его месте, была теперь так
невыносимопронзительна, что Вадим застонал и охватил ладонями виски.
.. .К действительности его вернуло легкое, какое-то нежное, деликатное
пофыркивание, раздавшееся за спиной. Вадим открыл глаза и обернулся.
Был рассвет. Был туман.
И чуть розоватые в этом рассветном тумане, стояли у воды Виконт и
Кастаньета. И голова ее лежала на его шее.
Негромко пофыркивая, они глядели на Вадима, будто желая поделиться с
ним частью того спокойствия и умиротворенности, которыми, должно быть, сами
были полны.
"Вист!"-мысленно позвал Вадим, понимая уже, что никто не отзовется.
- Вист! - крикнул он вслух.
- Семь без козыря!-услышал он на это.
Геняша-студент, оказывается, проснулся, вылез из палатки по утренним
своим делам.
- Ты что? Так и не ложился? - сквозь зевоту спросил он, подходя к
костру. - Все чинил, что ли? Ну ты даешь! - присвистнул он удивленно.-Как.
же это ты его так фирменно сделал?
Вадим глянул на вьючник, на тот самый бок.
Вместо зубастой пробоины было пятно на фанере-чуть более светлое, едва
заметное.
- Кто мы? - подняв глаза на Геняшу и с трудом двигая непослушными