"Светлана Таскаева. Сказка о хитром жреце и глупом короле" - читать интересную книгу автора

Амети кивнул, потирая горло, и повернул коня к небольшой слободе.

Они спешились у жалкой халупы на окраине предместья, оставили коней у
покалеченной коновязи, и Амети, не стучась, пинком отворил дверь в дом и
вошел внутрь. Альвион последовал за ним.

Навстречу им с замызганного топчана поднялась с негодующим воплем
старуха, лицо которой полностью соответствовало описанию Амети. Узрев жреца,
она расплылась в улыбке, которая обезобразила ее еще сильнее, и угодливо к
нему подсеменила. Амети сказал ей по-свойски "Привет, старая карга" и отвел
в сторонку, чтобы пошептаться. Поговорив с Амети, старуха подошла к
Нимрихилю и без обиняков спросила, обшаривая его лицо бесцеремонным
взглядом:

- Сколько дашь за работу, чужак?

Альвион вынул из пояса три золотых кругляша и показал их старухе. За ее
спиной Амети вдруг закашлялся и принялся делать нумэнорцу всякие знаки, суть
которых сводилась к тому, что Нимрихиль пообещал слишком много. Следопыт не
обратил на ужимки жреца ни малейшего внимания. Старуха в знак согласия
тряхнула копной грязно-серых волос и, постелив на пол для дорогих гостей два
сильно траченных молью коврика, удалилась в соседнее помещение. Она быстро
прикрыла за собой дверь, но до жреца и нумэнорца успели донестись звуки
человеческих голосов.

Незаметным молниеносным движением Нимрихиль оказался у двери и приник к
щели. В руке его тускло блеснул непонятно когда вынутый из-за пояса ятаган.
Амети на цыпочках подошел к двери и пристроился рядом.

- Нет, это не чужие, это ее девки. Спрашивают, не к ним ли гости.

- Надо было велеть старухе помалкивать - у меня не хватит сил еще и с
ее... девками воевать, - прошептал Альвион.

- А может, все-таки... - и Амети провел ладонью по горлу, вопросительно
взглянув на спутника.

- Даже не думай, уважаемый, - нехорошо посмотрел на него нумэнорец. - И
не надейся.

Амети увял. За дверью зашаркали туфли, и они оба поспешно и бесшумно
вернулись на свои места. Старуха втащила в каморку жаровню с дымящимися
углями и бросила на пол звякнувший сверток. Нимрихиль поднял его и
развернул: это были какие-то грязные лохмотья и покрытое гарью клеймо
Скарабея. Он поморщился и начал раздеваться. Старуха тем временем принесла
воду в треснутом кувшине и бритву, ржавую и даже на вид совершенно тупую.
Нимрихиль молча подал ей собственный кинжал, наточенный до зеркального
блеска, и уселся на свой коврик. Раздув угли, Амети положил на жаровню
клеймо, украдкой глядя на покрытые шрамами предплечья и грудь следопыта. Это
уже были не следы когтей. Старуха, что-то бормоча под нос, вылила на голову