"Гарун Тазиев. На вулканах (путевые заметки)" - читать интересную книгу автора

ногой надежную выбоину, мы даже не успели заметить, откуда оно взялось -
опустилось сверху, поднялось снизу или образовалось на месте из мириадов
микроскопических капелек, сконденсировавшихся из влажного воздуха.
Ополчившийся против нас ветер погнал снизу фумарольные дымы, так что глаза
теперь не только застил туман, они еще и слезились; пришлось надеть маски.
Просто шагать в противогазе - небольшое удовольствие. А карабкаться в нем по
крутой стене или работать куда хуже. После войны мне пришлось работать в
руднике, и я очень хорошо помню, как через полчаса снимал маску и дышал
пылью, прекрасно зная, насколько это вредно. Но дышать через респиратор
становилось невыносимо.
Я опасался, что, заблудившись в белесом пюре, мы попадем в тупик, коим
несть числа в кратере действующего вулкана. Но Легерн и Вюймен прекрасно
помнили маршрут, проложенный неделю назад, и без колебаний вели нас то по
уплотненной осыпи, то по слою пылеватого песка, то по скальным выступам. За
четверть часа нам удалось одолеть перепад в 100 м. По мере спуска возрастала
концентрация кислых газов. До сих пор мы при малейшей возможности снимали
маски, торопливо натягивая их после "доброго глотка яда", как сказал поэт.
Теперь находиться без респиратора стало опасно.
Когда клочья тумана чуть расходились, мне были видны все члены группы.
К нашей пятерке присоединился молодой индонезиец Тери, химик
вулканологической службы; кратер Мерапи был для него "боевым крещением". Я с
кинокамерой замыкал колонну.
Предыдущие несколько лет я редко занимался киносъемкой и потом горько
сожалел об этом. Многие связанные с вулканизмом исключительные явления
безвозвратно исчезали, и в дальнейшем я мог лишь рассказывать о них. Отныне
я решил не пренебрегать камерой.
Мы добрались до ровной площадки, устланной толстым слоем пепла.
Альтиметр показывал высоту 2890 м. Во время "премьеры" Легерн засек в
желобе, окаймлявшем нашу террасу, интересный фумарол. Жан-Кристоф опустил в
него термометр: 870oС. Фанфан взял в ампулы несколько проб и
определил концентрации фтора и хлора.
Неожиданно туман рассеялся, словно его втянуло в гигантскую трубу. Мы
увидели перед собой наваленную из глыб "спину" активного купола. Воздух над
ней вибрировал от жара, а в трещинах проглядывали ярко-красные жилы
расплава.
Все деловито принялись за работу. Пробы для лабораторных анализов,
температура (878oС), состав. О том, в какой атмосфере мы
находились в кратере, красноречиво свидетельствовала наша одежда. Когда мы
выбрались наверх - что показалось детской забавой в сравнении со спуском в
тумане - и взглянули друг на друга, то закатились от хохота: кислота разъела
вату и синтетику, а те, кто необдуманно присел внизу на камень, лишились
ответственной части брюк... К сожалению, фтористоводородная кислота разъела
два из трех объективов, прикрепленных к турели камеры, а это уже было не
смешно. Подобная штука произошла со мной двадцать лет назад в кратере
Стромболи, и все драгоценные кадры, снятые там, получились смазанными.
Накануне отъезда с Явы мы имели продолжительные беседы с ответственными
индонезийскими работниками, в том числе с директором вулканологической
службы и министром по вопросам науки. Оба руководителя были знакомы с общими
проблемами вулканологии. Нам были близки и понятны их заботы. Все это делало
беседы конструктивными, в отличие от многих иных случаев. Тем не менее наша