"Гарун Тазиев. На вулканах (путевые заметки)" - читать интересную книгу автора

обитателей этих негостеприимных берегов. Самые "южные" в мире пингвины
являют собой уморительное зрелище. Мне же захотелось побыть одному. Странным
образом, едва стих вой мотора, меня охватило глубокое волнение; в голове
роились воспоминания о прочитанном, и из небытия выплыли фигуры Шеклтона и
Уайльда, Адамса и Пристли, Дейвида и Брокльхерста, всех остальных...
Мне выпало дважды беседовать с Реймондом Пристли. Жаль, что не успел
приехать к нему в третий раз сразу же по возвращении с острова Росса. Мне
хотелось закончить сначала монтаж фильма, который мы там отсняли, и показать
ему кадры далекого кусочка планеты, обязанного своей известностью ему и его
спутникам. Пристли было уже за девяносто, и он меня не дождался...
Это был высокий худой старик с приветливым лицом, вглядываясь в
которое, я никак не узнавал красавца с фотографии, сделанной на склоне
Эребуса в 1908 или 1912 г. В качестве геолога Пристли участвовал в
экспедициях Шеклтона и Скотта; во время последней он с тремя спутниками -
Граном, Эбботом и Хупером - возглавил восхождение на действующий и "не
тронутый" наукой вулкан. Реймонд Пристли с гордостью рассказывал мне о
подъеме на Эребус, совершенном шестьдесят лет назад, а я, несмотря на все
старания, был не в силах отождествить почтенного собеседника с
красавцем-полярником, запомнившемся мне по старинному снимку. Я спросил,
какие вулканические проявления бросились им в глаза. К сожалению, геолога
интересовали уникальные породы и кристаллы. Собеседник упомянул о густых
клубах сернистого дыма. Даже небольшой взрыв, обрушивший на Грана заряд
шлака, не произвел на Пристли особого впечатления. Сам он находился в этот
момент 50 м ниже и поначалу принял взрыв за внезапный снежный заряд.
Я обнаружил у сэра Реймонда граничившее с безразличием равнодушие к
вулканизму, характерное для большинства европейских геологов старой школы.
Зато у меня фигура Пристли вызывала живейший интерес: помимо одного матроса
в Австралии, он был единственным оставшимся в живых участником легендарных
экспедиций "Нимрода" (1907-1909) и "Терра Новы" (1911-1912), более того, он
не только принимал участие в покорении Эребуса, но и был первым геологом,
заглянувшим в вулкан. Нужно ли говорить, как мне были интересны его
впечатления.
Я познакомился с сэром Реймондом задолго до того, как мне пришло
невероятное приглашение принять участие в экспедиции на Эребус. Случилось
это в Лондоне на приеме в Королевском географическом обществе. После
вручения мне золотой медали общества я прочел доклад о наших экспедициях в
Афар*. Оказавшись неожиданно перед человеком, поразившим еще в детстве мое
воображение, человеком, которому не осмеливался подражать даже в мечтах, я
впал в полное замешательство. Юношеская застенчивость, которую мне обычно
довольно ловко удается скрыть, захлестнула все мое естество и помешала
спросить о том, что интересовало меня по-настоящему. Вместо этого я задал
ему несколько в меру глупых и банальных вопросов; тот факт, что в те времена
я оставил всякую надежду отправиться когда-нибудь в Антарктиду и уж тем
более заняться там изучением вулканизма, не может служить мне оправданием.
Перед тем как расстаться, сэр Реймонд великодушно преподнес мне в подарок
кристалл анортоклаза, отколотый более полувека назад на вершине Эребуса.
Подобный кристалл и сегодня считается у минералогов редкостью, хотя
впоследствии мы привезли из Антарктиды несколько сот образцов. А тогда и
говорить нечего - это был подлинный раритет, к тому же добытый одним из
покорителей вулкана! Получив такой подарок из рук человека, который первым