"Гарун Тазиев. На вулканах (путевые заметки)" - читать интересную книгу автораудивлением - было от чего! - описывал внезапный приступ тошноты и
мучительных головных болей, которые ему с большим трудом удалось преодолеть... Первое посещение продлилось всего несколько часов, возможно, поэтому я был избавлен от неприятных симптомов, так что восторг - иным словом нельзя передать мои чувства не был омрачен ничем. Фил взял на себя роль гида по антарктической достопримечательности, и в этом вряд ли кто-либо смог бы составить ему конкуренцию. Мы вышли из лагеря, поставленного новозеландцами на широкой террасе у подножия вершинного конуса с его северной стороны. Хотя склон был не слишком крут, я тут же ощутил, что на этой широте высота 3800 м с физиологической точки зрения соответствует куда большей высоте в других местах: у меня тут же началась одышка. Вскоре мне пришлось не только отказаться от подъема по прямой и двинуться в обход, но и серьезно умерить темп. Филип, кстати, посоветовал так поступить: до полной акклиматизации следовало избегать переутомления. Я охотно воспользовался этой идеей; при медленном подъеме можно было получше оглядеть окружавшую нас фантастическую картину. С правой стороны, километрах в 25 к северу над убегавшими из-под ног склонами Эребуса возвышался широкий приземистый купол горы Бэрд. Это один из трех вулканов, что зовутся на нашем профессиональном жаргоне щитовыми; действительно, их круглая или эллиптическая форма напоминает щит, положенный на землю выпуклой стороной наружу. Морфологическая правильность конуса притягивала взор. Вулканы данного типа обычно сложены наслоениями пород, которые в момент излияния представляли собой очень жидкие базальты, текущие почти столь же свободно, как вода; этим объясняется пологость склонов. искристая ледяная шапка более чем стометровой толщины внезапно обрывается, словно отрезанная ножом. Даже отсюда, с большого расстояния, этот крутой обрыв производил сильное впечатление. За исключением темной базальтовой оторочки, глазу не на чем было задержаться, все тонуло в безбрежной белизне. Ледяной панцирь горы Бэрд плавно переходил в шельфовый ледник, видный с четырехкилометровой высоты далеко-далеко. На площади в десятки тысяч квадратных километров угадывались лишь два вздутия - островок Бофора, тоже в белой кольчуге, и совсем уже на горизонте - остров Франклина. Мы двигались мелкими шажками. Метров через 300 повернули влево и снова побрели по диагонали вверх. Мир, открывшийся в западном направлении, тоже был ледяной, но несколько иного вида. Позади шельфового ледника Мак-Мердо почти вровень с нами поднималась цепь Трансантарктических гор, от самой близкой вершины нас отделяли 100 км. Выглядели эти горы потрясающе - в оригинальном значении слова, то есть вызывали дрожь. Знакомый с альпинизмом не понаслышке, я живо представил, каково было карабкаться через такую преграду. Даже подъем на казавшиеся отлогими огромные ледники, выползавшие из широких цирков, проходил мучительно, я знал это по рассказам Скотта, Амундсена, Шеклтона, Пристли, Дейвида. То, что с нашей вершины можно было принять за гладкое снежное поле, на самом деле являлось хаотическим переплетением трещин и сераков *. Альпийские ледники Шамони и даже гигантские ледовые языки, восхищавшие меня на Аляске, не выдерживают никакого сравнения с увиденным здесь. |
|
|