"Гарун Тазиев. На вулканах (путевые заметки)" - читать интересную книгу автора

вершинного кратера, а затем лезть в эруптивный колодец. Первая часть, таким
образом, оставалась чисто скалолазной: спуск и подъем (второе всегда легче
первого). Другая же часть работы должна была проходить в районе эруптивной
деятельности, поэтому мы провели еще одну рекогносцировку. Кратер был
по-прежнему чист, как и во время совершенного несколько дней назад облета,
но колодец заполнен голубоватыми дымами. Внезапно раздался взрыв, за которым
последовал могучий "выдох", и из голубого тумана вылетела огненная гирлянда.
Распустившись пышным веером, она плюхнулась на заснеженное днище кратера с
характерным звуком, присущим бомбам из расплавленной лавы. Необходима была
осторожность...
Во время этого разведочного подъема к кратеру я обратил внимание на то,
что уже был не в состоянии поспевать за резвыми ходоками. Фанфан, Джо,
Жан-Кристоф, Шон, Вернер и Фил уходили вперед, а я догонял их через
несколько минут. На сей раз оправданием не могла служить разболевшаяся
старая рана, полученная бог весть когда, бессонная ночь или слишком тяжелый
груз за спиной. Нет, просто возраст! Впервые в жизни я не поспевал за
группой... Ощущение от этой столь важной перемены было не таким ужасным, как
рисовалось, но все же весьма неприятным. Молодые коллеги не подавали вида,
но сам я переживал что-то вроде комплекса неполноценности. Возможно, именно
из-за того, что ребята подчеркнуто не замечали моей слабости... Я пытался
утешиться тем, что на свете сыщется немало людей, которые, будучи на
двадцать пять-тридцать лет моложе, взбирались бы на Эребус еще медленнее. В
конце концов мне удалось уверить себя, что это в сущности не имеет значения
главное - что я здесь и делаю дело, о котором мечтал столько лет.
Внимательный осмотр стенки кратера нас полностью успокоил: в него можно
спуститься без особого труда по веревке. Фанфан, не откладывая, приступил к
делу. Мы страховали его наверху, пока он вбивал скобы на внутренней стороне
кратера.
Опять непогода! Снова, томясь от безделья, пришлось пережидать в
палатке пургу. Члены группы уже полностью акклиматизировались, за
исключением фотографа американских ВМС, у которого не проходили головные
боли. Тем не менее, даже адаптировавшись, мы двигались гораздо медленнее и
утомлялись гораздо быстрее, чем на уровне моря на той же широте либо на
высоте 4000 м в более умеренных широтах. Это проявлялось и в потере дыхания,
едва мы ускоряли шаг на подъеме, и в почти полной неспособности заниматься
умственным трудом. Долгие праздные часы, к которым нас вынуждали бури или,
что случалось редко, туманы, мы просто лежали в спальных мешках или сидели в
общей палатке, перебрасываясь пустыми репликами. Редко кто находил в себе
силы на чтение, да и то лишь на беллетристику. Одолеть научный текст, даже
нетрудный, было немыслимо, равно как и написать что-либо помимо заметок в
дневник или письма домой. Избежать чувства полной расслабленности не удалось
никому.
Я не мог взять в толк, почему человек, оказавшись на высоте 4000 м на
78o ю. ш., до такой степени теряет физические и интеллектуальные
способности? Холод, пусть даже непроходящий, не может быть единственной
причиной, хотя он играет немалую роль в подобной деградации. Что же тогда?
Близость - три километра вместо восьми - тропопаузы, переходного слоя от
тропосферы к стратосфере? Вследствие этого атмосферное давление понижается,
но не настолько, чтобы вызывать вышеописанные явления... Недостаток
кислорода? Сомнительно. Относительная близость к магнитному полюсу, а