"Дмитро Ткач. Шторм и штиль " - читать интересную книгу автора

черной морской чайки.
- Сашко! Сашенька! Тебе Витька отдал сорок копеек за цыпленка?
Голос у нее, как у большинства южан, сильный, гортанный, его слышно за
полквартала. Она и сама это хорошо знала, но не пыталась говорить тише:
во-первых, ее Федор после контузии очень плохо слышит, а во-вторых, не было
у нее от соседей никаких секретов, точно так же, как и у них от нее. Разве
можно жить иначе на одной улице! Пусть слушают, кому интересно, ничего
плохого тут не говорится и не делается.
Сашко оторвал голову от книги и тем ломающимся баском, который
появляется у ребят его возраста, недовольно, с досадой, но все же сдержанно
ответил:
- Опять ты, мама, про цыпленка. Дался он тебе...
- Что значит - "дался"? Что значит - "дался"?! Когда ты со своими
друзьями уходил в поход, ты у меня двух цыплят выпросил?
- Ну, выпросил, и ты дала, спасибо.
- Спасибо? А я за них на базаре по сорок копеек заплатила. И ты тогда
сказал, что Витька за одного отдаст тебе деньги, что вы договорились в
складчину.
- Ну, нет у него сейчас.
- Ты мне не "нукай", а чтобы завтра или цыпленок был, или деньги!
Тут уж Федор не выдержал:
- Ну и чего ты, ей-богу, дался тебе этот цыпленок! Подумаешь, велико
дело - сорок копеек!
Марина сразу же перенесла огонь на мужа:
- А ты поддерживай, поддерживай сыночка... Вот собрались двое на мою
голову!
- Ну, в самом-то деле, - повысил голос и Федор.
"Цыпленок, цыпленок! Сорок копеек, сорок копеек"! Просто слушать
стыдно!
- Стыдно? - пошла в атаку Марина. - А мне не стыдно! Пусть знает, что
такое сорок копеек. Если не будет знать, что такое копейка, то и рубль будет
для него ничто. Вот тогда и увидишь, какого сыночка вырастил!
- Мама! - умоляюще взглянул на нее Сашко.
- А ты слушай, что я тебе говорю!
Щеки ее раскраснелись, а сила голоса все нарастала. Федор понял, что
она только "зарядилась".
Он готов уже был сказать: "Слушайся маму, сынок", но не успел.
В это мгновение кто-то позвонил.
Федор Запорожец отложил работу и пошел открывать калитку, хотя она и не
была заперта. Если звонят, то это не сосед, не с этой улицы человек.
За калиткой на тротуаре стоял молодой офицер, лейтенант.
- Здравствуйте, - приложил он руку к своей новенькой фуражке, сиявшей
таким же новеньким золотистым "крабом".
- Добрый день, - ответил ему Федор Запорожец и, подтянув домашние
рабочие штаны, застегнул на груди рубашку: как-никак перед ним лейтенант, а
он только отставной мичман. - Вы ко мне?
- Еще не знаю, может быть, и к вам, - улыбнулся лейтенант, - если вы -
Федор Филиппович Запорожец.
- Он самый. Входите.
Что-то тревожное и щемящее шевельнулось в груди Федора Запорожца. "Как