"Дмитро Ткач. Шторм и штиль " - читать интересную книгу автора

Федору Запорожцу дали отделение. А если ты командуешь хоть самым
маленьким подразделением, ты - уже командир. В твоих руках - судьба людей.
Даже за одного человека командир несет ответственность, а если их
двенадцать, то ответственность становится в двенадцать раз больше. Правда,
пока что на этом участке фронта было временное затишье. В больших и малых
штабах вырабатывались планы контрнаступления, а тем временем морские
пехотинцы учились, овладевали искусством боя.
Вечером, когда его ребята укладывались спать, Федор Запорожец выходил
на берег пролива и сидел там часами. О чем он думал? Может, о том, с каким
позором был вынужден оставить корабль... А может, грустил о море, с которым
пришлось ему расстаться. Еще бы, был моряк - и нет его. Это тяжело,
нестерпимо тяжело! Но наверное, больше всего думал он о том, что на той
стороне, в Крыму, топчут нашу землю фашисты и ничего не делается для того,
чтобы их выгнать...
Нет, где-то что-то делается. Иначе и быть не может. Просто ему, бывшему
боцману, теперь бойцу морской пехоты, назначенному командиром отделения
морских пехотинцев-штрафников, ничего об этом не известно.
Но ведь и без дела сидеть трудно...
И вот однажды вечером после долгих раздумий Федор Запорожец, захватив с
собой надутую камеру, спустился в воду и поплыл. Он плыл через пролив к
противоположному берегу, туда, где стояла немецкая самоходная баржа. Палуба
у этих широких низкобортных барж была почти совсем голая. Стояла на ней лишь
командирская рубка, из которой можно было управлять и рулем, и мотором, да
две зенитные пушки.
Он подплыл к барже как раз в то время, когда вахтенный матрос, обойдя
широкую палубу, спустился в люк. Тихо и ловко, как кошка, Запорожец
вскарабкался на баржу, быстро закрыл люк и накрепко задраил его. Внутри
баржи поднялся невообразимый крик, из кубрика чем-то тяжелым колотили в
надежно завинченный люк, но Запорожец теперь ничего не боялся: команда баржи
была надежно заперта! Потом он вбежал в командирскую рубку и нажал на
стартер. Машина легко завелась.
Федор выбежал на палубу, мгновенно снял с причальных тумб швартовые
концы и, возвратясь в рубку, включил машину на "полный вперед"...
Этому можно верить и не верить, но такой факт в биографии Федора
Запорожца действительно был. Моряк проявил удивительную храбрость и
находчивость. Конечно, за самовольные действия его можно было бы и наказать.
Ведь такая вылазка могла закончиться непоправимой бедой, в первую очередь,
для него самого. Но все увенчалось полнейшим успехом. Так за что же
наказывать?
Когда Федор пришвартовал самоходную баржу к нашему причалу и открыл
люк, из кубрика выбрались десять ошалевших с перепугу фашистских матросов и
один офицер. Одиннадцать "языков" сразу и боевое исправное-преисправное
судно!
Федора Запорожца наградили орденом Красной Звезды. Теперь он мог бы и
уйти из морской пехоты, потому что вместе с орденом ему возвратили и звание
мичмана. Но со дня на день ждали наступления, и Федор остался в части.
Когда советские войска высаживали десант на крымский берег, Запорожец с
отобранными им самыми храбрыми парнями первым захватил плацдарм, удержал его
до прихода нашего главного десанта и был тяжело ранен. Уже в госпитале он
узнал, что его наградили еще одним орденом, теперь уже - Красного Знамени.