"Елена Ткач. Танец в ритме дождя " - читать интересную книгу автора

восхищался ею как личностью, как человеком, цельным, красивым... И главное -
только сейчас он понял, как глубоко проникли они друг в друга, как срослись,
переплелись их души. Он понял, что не просто допустил ее - женщину - на свою
запретную территорию... Он еще и рад этому! И не просто рад - он испытывал
от этого какой-то высший восторг.
Его упрямое и неизменное желание всегда оставлять себе жизненное
пространство, где он будет царить один, вмиг развеялось в дым... Его подруга
запросто, будто играючи, впорхнула в его святая святых - и его крест, его
ноша - творчество - были ей как раз по плечу! Они такие разные. Но они -
равные! Он знал, что дар, отпущенный ей - дар слова, - не менее ярок и
самобытен, чем его талант художника...
И вот над этим раем для двоих нависла угроза. Угроза? Разве так
следовало назвать возможное появление жены, воскресшей из мертвых? Разве не
должен он будет заказать благодарственный молебен в честь ее счастливого
избавления? Ведь Ольга действительно была его женой. И отнюдь не потому, что
сей факт зафиксирован штампом в паспорте...
Он любил ее. И если сам казался человеком, витающим в облаках, то
Ольга... она была для него существом не от мира сего! Ее душевная и духовная
жизнь была настолько сложной, утонченной, изменчивой, что он никогда не
поспевал за всеми переменами в ее настроениях, не мог угадать, каково у нее
на душе, а главное - в духовном смысле она была неизмеримо выше его. Она
была глубже, сильнее, накал ее внутренней жизни был столь велик, что иногда
отталкивал даже его... Во всем она пыталась дойти до края, степень ее
самоотдачи была просто непомерна для нормального человека. Она попросту
сжигала себя, пытаясь проникнуть в последние - или, скорее, первые - тайны
жизни. Иногда это ей удавалось. Алексей угадывал, что Ольга постигла что-то
необычайно для нее важное - постигла не умом - сердцем, - по выражению
торжественного покоя, которое застывало на ее лице. Она очень много читала:
философских трудов, книг духовных, писаний отцов церкви, святых старцев...
Удивительно, как все это вмещалось в ее прелестной головке. Ведь Ольга была
балериной! Казалось бы, профессия, вовсе не совместимая с философским
складом ума... В конце концов что-то в ней надломилось. Ее, что называется,
зашкаливало - и часто Алексей всерьез опасался за ее рассудок.
После одного сильнейшего нервного срыва, когда Ольга больше трех
месяцев провела в клинике неврозов, Алеша предложил ей оставить сцену. Она
наотрез отказалась. Балет был для нее такой же святыней, как для него -
живопись...
Алексей мучился с ней: она могла пропасть на два-три дня, даже не
сообщив, где она, что с ней... Он обрывал телефон, разыскивая ее. А она
являлась как ни в чем не бывало и на его недоуменные и возмущенные расспросы
не отвечала. Она считала, что у каждого человека должно быть свое
неприкосновенное пространство свободы... Что никто не имеет права требовать
с другого отчет, если тот сам не пожелает что-либо объяснить. Она говорила
просто: "Я дышала!" Что означали шатания, чаще всего в одиночку - по Москве,
по мастерским друзей, по вокзалам... Они притягивали ее. Почти так же
сильно, как и огонь. Ольга никогда не рассказывала Алеше, отчего она так
остро, так неистово реагирует на все, так или иначе связанное с живым
огнем... Казалось, она хотела сгореть... Она и сгорала! А работала - в
театре и дома, у самодельного станка, - до тошноты, до изнеможения.
Когда Алексей понял, что психика Ольги "пробита", он перестал в чем бы