"Илья Те. Алтарь для Иштар" - читать интересную книгу автора

что происходит за пределами Города Храмов, и о том, что ждет вас снаружи,
мне нечего рассказать. Новый мир, сикх, вы скоро увидите сами!
Решительно, он указал мне на стену. В темном боковом ответвлении
подземного каземата, уже настолько узкого, что потолок едва не касался моего
темени, виднелся новый проход, с ржавой железной дверью. Священник нажал
рычаг, и дверь разверзлась предо мной. Когда я вошел, стальное полотно с
грохотом захлопнулось за спиной, навсегда отрезая от старой жизни. Почти в
полной прострации, медленно и растерянно, я снял с плеча ранец, привычно
накинул на плечи резиновый пеплос и натянул хауберк. Кислородная маска
хауберка использовалась агнатами для работы в подземельях, где не хватало
чистого воздуха или в сетях воздушных коммуникаций, где могли оставаться
следы ядовитых газов из-за Периметра. Однако каждый агнат, даже работавший в
офисах Белу-Энлиля, а не в строительных бригадах Шамаша, имел кислородную
маску вместе с набором стандартных технических инструментов. Зачем? Похоже,
я знал ответ на этот вопрос.
Пройдя еще двести метров и через еще одну дверь, я оказался снаружи.
Встав в узком горле туннеля, освещенного маленьким тусклым солнцем, кутаясь
в пеплос и вдыхая отравленный воздух сквозь хауберк, я смотрел на грозные
равнины Марса, - бесконечные, как жизнь клонированного агната. Жгучие
джунгли последней живой планеты расстилались до горизонта пугающим, мохнатым
ковром. Три миллиона "жизней" это плата за независимость? Это цена свободы,
которую я только что заплатил. В нашей сделке с Богиней было много
несправедливости: меня втянули в нее огромною ложью, в которой путались как
в сетях сто миллионов обманутых Храмами крепостных. Меня лишили всей прошлой
жизни, достатка, быта, бессмертия, - и сделали это легко, мимоходом, словно
забрав у младенца игрушку.
Однако, по непонятным причинам, я не чувствовал себя обделенным!!!
За стон Иштар, за один взгляд ее чарующих глаз, за легкое касание белой
кожи, и за движение губ, готовых взорваться огненным поцелуем, я был готов
заплатить даже в сотню тысяч раз больше! Я знаю, Богиня-шлюха, участвует в
обмане агнатов, но я готов ей простить. Она - последняя женщина
Человечества, великая мать, которая восемьсот лет назад, родила меня самого.
И череда мужских лиц, что три миллиона лет проходят через божественное
ложе, - ее Альков и ее Алтарь, - должна быть страшней любой пытки, сильнее
боли, безжалостней, чем любовь!
Вспомнив товарищей по бараку, я упал на колени и, посмотрев на звезды,
обратил лицо на Восток.
- Господь Всемогущий, Милостивый и Милосердный, - зашептал я, сквозь
кислородные фильтры, - не Ан-Шамаш и не Бел, но ты, Единый и Всеблагой, Царь
в день Суда, что существует не в скорченных небесах, убитых ядерным взрывом,
но в Небе чистом, ином, в невиданной бездне космоса и в наших проклятых
душах! Прошу Тебя об одном: прости Ее и спаси!