"Александр Тебеньков. Шестьдесят первая Лебедя (Сб. "Фантастика-83")" - читать интересную книгу автора

рассматривать ее, благо лицо мое находилось в тени.
Женщина как женщина, но что-то в ней было такое... ну, необычное, что
ли. При дневном свете она была, вероятно, даже красива. Ладная, подтянутая
фигура, спокойная, уверенная манера держаться... Привлекательная женщина.
Сейчас я склоняюсь к мысли, что ее необычность забивается днем ярким
светом, и тогда она выглядит как все вокруг. Но в полумраке, что был
разлит под куполом, женщину осветила Луна. И как в театре под лучом
прожектора ярче и рельефней вырисовываются нужные режиссеру черты героя,
так и здесь эта необычность вдруг выступила наружу, а мне посчастливилось
заметить ее, ощутить ее присутствие, еще не зная даже, в чем же она,
собственно, заключается. Сколько я ни всматривался, ничего такого
необычного заметить не мог, лишь все больше и больше убеждался в его
присутствии.
Она, видимо, почувствовала мой взгляд и, как бы закрываясь от него,
подняла руку к лицу, поправила прическу. На миг из-под пышных волос
показалось ухо, и внутренне я встрепенулся.
Понимаете, я был в тот момент настороже, ловя все странное, необычное.
В другое время я, как и любой другой, ровным счетом ничего бы не заметил,
но, повторяю, я был наготове. Вдобавок у нас, астрономов, очень развито
чувство линии - ну-ка, попробуйте как можно точнее передать на рисунке
прихотливо изогнутый край облака на Юпитере, промелькнувший на мгновение
перед вами в телескопе!.. Кроме того, я немного рисую.
Так вот, в линии ее уха я уловил то самое, необычное... Безусловно, я
понимаю, что очертания ушной раковины, как и рисунок узоров на подушечках
пальцев, строго индивидуальны, Все это так, но все же...
Ухватившись за такую, признаюсь, поначалу весьма неопределенную,
призрачную необычность, я искал ее подтверждения в лице женщины.
И нашел.
Форма носа, губ, разрез глаз - все носило отпечаток необычности; одна и
та же причудливая, непривычно-странная линия была во всех ее чертах.
Потом, много позже, я пробовал передать эту необычность словами. Писал,
зачеркивал, мучился, искал нужные, точные слова, но не находил. Ничего у
меня не получалось. Даже сам себе не мог объяснить, в чем же она
заключалась.
Я пытался рисовать по памяти ее лицо - напрасный труд!.. Передо мной на
бумаге появлялся облик красивой женщины, чем-то даже похожей на ту, но не
больше. А если вдруг я пытался мелкими, почти незаметными штришками
придать ее лицу замеченную мной тогда ту самую необычность, оно
становилось злым, карикатурным; совершенно терялось даже то отдаленное
сходство, сначала вроде бы верно мной переданное. Я раздраженно рвал лист,
и на целый день у меня портилось настроение.
...Я вздохнул и переступил с ноги на ногу. Женщина бросила на меня
быстрый взгляд и подошла к своему спутнику, положила ему руку на плечо.
Тот, почувствовав прикосновение, оторвался от окуляра и повернулся к ней.
Черт!.. Я чуть было не присвистнул. Теперь и в его лице я видел ту же
необычность.
Он поднялся и отодвинул кресло. Любопытство обуяло меня. Решив
задержать их подольше, я торопливо сказал:
- А вы не хотели бы посмотреть на звезды или планеты? Сейчас уже вышел
Сатурн. Очень интересное зрелище!