"Н.Тэффи. Собака (Рассказ незнакомки)" - читать интересную книгу автора

приоткрою окно, взгляну - жутко чего-то. Даже ставни раскрыть
страшно было - в щелку глядела.
"Дурак Толька, - думаю, - и зачем он туда пошел? Сидит
там один на мертвой мельнице".
Наконец, под утро заснула. И слышу сквозь сон -
царапается, скребется кто-то за окном.
Вскочила, слушаю. Так и есть. Когти об ставню скрипят.
Страшно - прямо дух захватило. А еще ночь, темно.
Ну все-таки взяла себя в руки, подбежала к окну распахнула
ставню - что такое? День! Солнце! И Толя под окном стоит,
смеется, только бледный очень. Я схватила его за плечи, не
помню себя от радости, обняла за шею и кричу:
- Как ты смел, негодяй, как ты смел не обратиться в
собаку ?
А он мне руки целует, счастливый такой, что я его обняла.
- Лялечка, говорит, да разве ты не видишь? Да ты просто
смотреть не умеешь! Я, говорит, Лялечка, собака, твой пес
навеки верный, никогда не отойду от тебя. И как только ты этого
не видишь? Это тебя какая-нибудь злая сила заколдовала, что ты
не видишь. Я схватила со стола гребешок, поцеловала и кинула
через окно.
- Апорт
Он бросился, разыскал гребешок в траве и подает мне в
зубах. Сам смеется, а глаза такие, что прямо я чуть не
заплакала.
- Ну, - говорю, - теперь я верю.


* * *
Дело было к осени.
Дня через три-четыре уехали мы с тетушкой к себе в
деревню, собираться в Петербург.
Перед отъездом удивил меня немножко Володя Катков.
Раздобыл где-то кодак и целые дни все меня снимал.
Толя держался в стороне, я его почти и не видела. И уехал
он раньше меня. Уехал в Смоленск. Он там учился.
Прошло два года.
За это время видела я Толю только раз. Он приезжал в
Петербург на несколько дней по какому-то делу и бывал у
Катковых.
Переменился он мало. Такое же осталось крутое детское лицо
с серыми глазами. ^
- Собака! Здравствуй! Давай лапу. Он страшно смутился,
засмеялся и не знал что сказать. И в эти дни получала я от Зины
Катковой записки: "Приходи непременно вечером. Собака скулит".
Или:
"Приходи скорее. Собака тает на глазах. Грех мучить
животных".
Хотя все потихоньку и подсмеивались над ним, но вел он
себя очень спокойно, разговора со мной не искал и по-прежнему