"Надежда Тэффи. 224 Избранные страницы" - читать интересную книгу автора

Он сам был в ужасе. Глаза у него закатились, как у покойника, голова
свесилась набок, и одна нога, неловко поставленная, дрожала отчетливой
крупной дрожью. Он проныл оба стихотворения сразу и удалился под дикий рев и
аплодисменты публики.
- Что вы наделали? - накинулся на него чернявый. - И четверти часа не
прошло! Нужно было медленнее, а вы упрямы, как коровий бык! Идите теперь на
"бис".
И Котомку вытолкнули второй раз на сцену.
Теперь уж он знал, что делать. Встал сразу в ту же позу и начал:
- К-о-огда-а-а, ве-е-есь...
Он почти не слышал своего голоса - такой вой стоял в зале. Люди
качались от смеха, как больные, и стонали. Многие, убежав с мест, толпились
в дверях и старались не смотреть на Котомку, чтобы хоть немножко
успокоиться.
Чернявый встретил поэта с несколько сконфуженным лицом.
- Ну, теперь ничего себе. Главное, что публике понравилось.
Но в артистической все десять девиц и юношей предавались шумному
отчаянию. Никто больше не приехал. Главные распорядители пошептались о
чем-то и направились к Котомке, который стоял у стены, утирал мокрый лоб и
дышал, как опоенная лошадь.
- Поверьте, господин поэт, нам очень стыдно, но мы принуждены просить
вас прочесть еще что-нибудь. Иначе мы погибли! Только, пожалуйста, то же
самое, а то нам придется платить из-за вас штраф.
Совершенно ничего не понимая, вылез Котомко третий раз на эстраду.
Кто-то в публике громко обрадовался.
- Га! Да он опять здесь! Ну, это я вам скажу...
"Странный народ! - подумал Котомко. - Совсем дикий. Если им что
нравится - они хохочут. Покажи им "Сикстинскую мадонну", так они, наверное,
лопнут от смеха!"
Он кашлянул и начал:
- Ко-гд-а-а...
Вдруг из последних рядов поднялся высокий детина в телеграфской куртке
и, воздев руки кверху, завопил зычным голосом:
- Если вы опять про свой корпус, то лучше честью предупредите, потому
что это может кончиться для вас же плохо!
Но Котомко сам так выл, что даже не заметил телеграфного пафоса.
Котомке дали полтинник на извозчика. Он ехал и горько усмехался своим
мыслям.
"Вот я теперь известность, любимец публики. А разве я счастлив? Разве
окрылен? "Что слава? - яркая заплата на бедном рубище певца". Я думал, что
слава чувствуется как-то иначе. Или у меня просто нет никакого честолюбия?"

Раскаявшаяся судьба

После генеральной репетиции подошла ко мне одна из актрис, молоденькая,
взволнованная...
- Простите, пожалуйста... ведь вы автор этой пьески?
- Я.
- Пожалуйста, не подумайте, что я вообще...
- Нет, нет, я не подумаю, что вы вообще, - поспешила я ее успокоить.