"Н.А.Тэффи. Первое посещение редакции" - читать интересную книгу автора

что болит голова, не пойду в гимназию, и начинается:
- Надя, Надя! Что же ты <не идешь> в храм просвещенья? Как же ты
допускаешь, что там без тебя сияет правды свет?
И вот, когда мне было лет шестнадцать-семнадцать, написала я забавную
"Песенку Маргариты", конечно, никому ее не показала и решила потихоньку
отнести в "Осколки".
В "Осколках" редактором был Лейкин, тогда уже старый, хворый. Вскоре он
и умер.
Пошла в редакцию. Очень было страшно. Страшнее всего на лестнице, когда
я протянула руку к звонку. Дверь была маленькая и грязная. Пахло пирогом с
капустой, которого я терпеть не могу. Позвонила и тут же подумала: "Бежать!"
Но за дверью что-то заскреблось. Сняли цепочку. В шелку посмотрели
сначала один глаз, потом другой... и дверь открылась.
- Вам кого?
Пожилая, очень худая дама, в оренбургском платке крест-накрест.
- Я к... мне к... к Лек...
- Их еще нет, - сказала дама. - Войдите, присядьте, обождите. Они скоро
будут.
Посадила меня в крошечную комнатку и ушла. Из крошечной комнатки видна
была другая, тоже небольшая, край письменного стола и над ним какое-то
птичье чучело.
Над столом висело птичье чучело,
На редактора смотрело, глаза пучило...
Ждала долго. Изредка входила худая дама и, поглаживая костлявыми руками
свой платок на груди, шептала мне:
- Потерпите! Теперь уже недолго.
И вот раздался звонок. Топот, кашель, хрип. Я разобрала:
- Кто?
- Что?
- А?
- Зачем?
- К кому?
- Черт!
Потом хрип смолк, снова вошла худая дама и сказала испуганным шепотом:
- Они еще обмерзши. - И ушла. А я сидела и думала, какой ужас
заниматься литературой...
Опять вошла худая дама и опять прошептала, видимо, жалея меня и желая
ободрить:
- Они еще не оттаявши!
Добрая дама! Обнять бы ее и вместе поплакать... И снова ушла. Господи,
Господи! Уйти бы мне, да и уйти не смею. Опять дама.
- Они отошедши.
Я как-то не-сразу поняла, что значит "отошедши". Одно мгновение
подумала, что это значит, будто Лейкин умер, и в ужасе вскочила.
- Да вы не бойтесь! - успокаивала меня дама. - Они сказали, чтобы вас
впустить.
Я зажмурилась, я шагнула вперед. Действительно, ведь не убьет же он
меня! В кресле перед птичьим чучелом сидел кряжистый, кривоплечий и,
кажется, косоглазый человек с черной бородой. Очень мрачный.
- С чем пожаловали? - спросил он меня, глядя в сторону. - Что вам