"Уильям Мейкпис Теккерей. Кэтрин" - читать интересную книгу автора

нечувствительным к любым соблазнам, и хоть сам готов был признать
неразумность своей любви к нищей трактирной служанке, тем не менее продолжал
упорствовать. "Я знаю, что я болван, - говорил он, - и более того, девчонка
и смотреть на меня не хочет; но я должен на ней жениться и женюсь; иначе я
умру". Ибо надо отдать справедливость мисс Кэтрин, она издавна сочла брак
условием sine qua non {Непременным (лат.).} для себя, и любые предложения
иного свойства отвергались ею с величайшим негодованием.
Бедняга Том Буллок, тоже ее верный поклонник, сватался к ней, как уже
было сказано; но три шиллинга в неделю и пудинг не пленили воображения нашей
красотки, и Том получил презрительный отказ. Делал ей уже предложение и
Хэйс. Кэтрин предусмотрительно не сказала "нет"; просто она еще очень молода
и не хочет торопиться, она пока не испытывает достаточно глубоких чувств к
мистеру Хэйсу, чтобы стать его женой (кстати, эта молодая девица едва ли
была способна испытывать глубокие чувства к кому бы то ни было), - словом,
обожателю внушена была лестная надежда, что, если в ближайшие годы никого
лучше не найдется, она, так и быть, соблаговолит стать миссис Хэйс. И
бедняга покорился своей печальной участи - жить в ожидании того дня, когда
мисс Кэтрин найдет возможным принять его в качестве pis aller {За неимением
лучшего (франц.).}.
А пока что она почитала себя свободной, как ветер, и не отказывала себе
ни в одном из невинных удовольствий, доступных "присяжной беспутнице" -
кокетке. Она строила глазки холостякам, вдовцам и женатым мужчинам с
незаурядным для ее лет искусством; впрочем, пусть не кажется читателю, что
она рано начала. Женщины - благослови их бог - кокетничают уже в пеленках.
Трехгодовалые прелестницы жеманятся перед кавалерами пяти лет; девятилетние
простушки ведут атаку на юных джентльменов, едва достигших двенадцати; а уж
шестнадцать лет для девушки - золотая пора кокетства; особенно, если
обстоятельства ей благоприятствуют: ну, скажем, она - красотка при целом
выводке безобразных сестриц, или единственная дочь и наследница большого
состояния, или же служанка в деревенской харчевне, как наша Кэтрин; такая в
шестнадцать лет водит за нос мужчин с непосредственностью и невинным
лукавством юности, которых не превзойти в более зрелые годы.
Итак, мисс Кэтрин была то, что называется franche coquette {Откровенная
кокетка (франц.).}, и мистер Хэйс был несчастен. Жизнь его протекала в бурях
низменных страстей; но никакой ураган чувств не мог сокрушить стену
равнодушия, преграждавшую ему путь. О, жестокая боль неразделенной любви! И
жалкий плут, и прославленный герой равно от нее страдают. Есть ли в Европе
человек, которому не доводилось много раз испытывать эту боль, - взывать и
упрашивать, и на коленях молить, и плакать, и клясть, и неистовствовать, все
понапрасну; и долгие ночи проводить без сна, наедине с призраками умерших
надежд, с тенями погребенных воспоминаний, что по ночам выходят из могил и
шепчут: "Мы мертвы теперь, но когда-то мы жили; и ты был счастлив с нами, а
теперь мы пришли подразнить тебя: ждать нечего больше, влюбленный, ждать
нечего, кроме смерти". О, жестокая боль! О, тягостные ночи! Коварный демон,
забравшись под ночной колпак, льет в ухо тихие, нежные, благословенные
слова, звучавшие некогда, в один незабываемый вечер; в ящике туалетного
стола (вместе с бритвой и помадой для волос) хранится увядший цветок, что
был приколот на груди леди Амелии Вильгельмины во время того бала, - труп
радужной мечты, которая тогда казалась бессмертной, так прекрасна она была,
так исполнена сил и света; а в одном из ящиков стола лежит среди груды