"Уильям Мейкпис Теккерей. Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 2)" - читать интересную книгу автора

зрелище, я уверен. Бедняга Чарльз Белсайз не мог присутствовать, потому что
скончался его брат и он...
- И что?.. Договаривайте, мистер Ньюком! - воскликнула барышня в
сильном гневе; ее розовые ноздри трепетали. - Вот уж не думала, что,
повстречавшись после стольких месяцев разлуки, вам захочется меня
оскорбить... да-да, оскорбить упоминанием этого имени.
- Покорнейше прошу прощения, - оказал Клайв, отвешивая церемонный
поклон. - Избави бог, чтобы я хотел вас как-нибудь обидеть, Этель! Нынче,
как вы изволили заметить, мой первый выход в свет. Поэтому я и говорю о
вещах и людях, коих мне, наверно, не следовало касаться. Мне ведь надлежало
говорить о бутоньерках, не так ли? Это, как вы изволили заметить, самая
подходящая тема для разговора. Значит и о родственниках лучше было не
упоминать. Ведь мистер Белсайз благодаря этому браку сподобился стать вам
как бы родней, и даже я в какой-то мере могу теперь хвастаться родством с
ним. Экая честь для меня!
- Бог мой, что все это значит! - вскричала мисс Этель, удивленная и,
возможно, встревоженная. Клайв и сам едва ли понимал. Все время, пока он
разговаривал с ней, в нем нарастало раздражение; он подавлял в себе гнев,
охвативший его при виде толпившихся вкруг нее молодых людей; все в нем
возмущалось против собственной унизительной покорности, и он злился на
самого себя за то восторженное нетерпение, с который кинулся на первый ее
зов.
- Это значит, Этель... - произнес он, решаясь все высказать, - что,
если кто-то проделывает тысячу миль, чтобы повидать вас и пожать вам руку,
ее надо протягивать поласковее, чем это сделали вы; что, когда день за днем
в вашу дверь стучится родственник, его надо постараться принять; при встрече
держаться с ним как со старым другом, а не так, как держались вы, когда леди
Кью соизволила впустить меня; и не так, как вы обходитесь с этими дураками,
что толпятся вкруг вас от нечего делать! - выпалил Клайв в великой ярости,
скрестив на груди руки и окидывая свирепым взглядом ни в чем не повинных
молодых франтов; он продолжал смотреть на них так, точно сейчас взял бы да и
столкнул их лбами. - Кажется, я отнимаю мисс Ньюком у ее поклонников?
- Об этом не мне судить, - ответила она мягко. Поклонники действительно
отступили. Но она видела, что он злится, и это доставляло ей удовольствие.
- Тот молодой человек, что подходил к вам, - продолжал Клайв, - сэр
Джон, кажется...
- Вы недовольны, что я его отослала? - спросила Этель, протягивая ему
руку. - Слышите, музыка! Давайте повальсируем. Неужто же вы не знаете, что
стучались не в мою дверь? - произнесла она и заглянула ему в лицо просто и
ласково, как в былые дни. Она победительницей закружилась с ним по зале,
затмевая остальных красавиц; она хорошела с каждым туром вальса - румянец
заливал ее щеки, глаза сверкали все ярче. Лишь когда смолкла музыка, она
села на место, тяжело дыша и сияя улыбкой, - вот такой же мне запомнилась
Тальони после своего триумфального pas seul {Сольного номера (франц.).}
(господи, это было тысячу лет назад!). Этель кивком поблагодарила Клайва.
Казалось, между ними наступило полное примирение. Как раз под конец вальса в
залу вошла леди Кью; увидев кавалера Этель, она нахмурилась. Но в ответ на
ее упреки, внучка только пожала своими прекрасными плечиками, глянула так,
точно хотела сказать: "Je le veux" {Мне так угодно (франц.).}, - и, подав
бабушке руку, с покровительственным видом увела ее прочь.