"Уильям Мейкпис Теккерей. Виргинцы (книга 2)" - читать интересную книгу автора

"От всего сердца надеюсь, что вы правы, сэр", - отвечал мистер Франклин
со вздохом, чем вызвал, конечно, кривые усмешки на лицах всех приближенных
генерала, ибо как мог этот почтмейстер, этот нахальный штатский позволить
себе высказать суждение о вещах, в которых он ровным счетом ничего не
смыслит.
Мы все презирали примкнувших к нам индейцев, и наш командир невысоко
ставил их службу. Своим возмутительным обращением с индианками наши офицеры
восстановили против себя дружественных нам вождей, и в конце концов их
осталось на нашей стороне не больше семи-восьми человек. Имей мы в тот
роковой день, девятого июля, впереди сотни две индейцев, исход боя мог бы
быть иным. Они отбили бы атаку индейцев, сражавшихся на стороне французов, и
не дали бы возникнуть тому паническому бегству, которое вслед за этим
нападением последовало. Теперь уже известно, что французы готовились сдать
форт, никак не рассчитывая его удержать, и даже сами индейцы, сражавшиеся на
их стороне, возражали против столь отчаянного шага, как нападение на такого
превосходящего по своим силам противника, как мы.
Я находился там же, где наш генерал, - с главными силами, - когда
впереди началась пальба, и адъютанты один за другим поскакали туда. Первая
атака неприятеля была успешно отбита нашими передовыми частями, и наши
солдаты ликовали и кричали "ура". Но вскоре наш огонь ослабел, а на нас со
всех сторон, из-за каждого дерева, из-за каждого куста стали лететь пули,
поражая одного за другим. Мы шли правильным строем - застрельщики впереди,
знамена и две небольшие пушки в центре, обоз с крепким охранением замыкал
тыл; сначала, две-три мили, нам приходилось продвигаться но открытой
местности шириной в полмили, по обе стороны которой тянулись густые заросли.
Некоторое время нам палили прямо в лоб, но затем, довольно скоро, противник
открыл стрельбу и с флангов - из леса. Наши ряды стали быстро редеть, причем
офицеров было уложено больше, чем солдат. На первых порах, как я уже сказал,
солдаты кричали "ура" и отстреливались, и наши пушки даже открыли огонь по
лесу и, казалось, заставили замолчать засевших в засаде французов. Но потом
ружейная стрельба из-за укрытия началась снова. Наши ряды дрогнули, солдаты,
невзирая на приказы и крики генерала и офицеров, посылавших их вперед,
сбились в кучу и принялись беспорядочно палить в чащу, что, конечно, не
достигало цели. Авангард повернул и побежал назад, к главным силам. Многие
солдаты были ранены, другие просто испуганы; они кричали, что там, впереди,
пять тысяч французов и без числа этих дьяволов-индейцев, которые дико вопят,
бросаются на наших поверженных на землю солдат и снимают с них скальпы. Из
леса к нам доносились крики индейцев, а наши люди продолжали падать,
сраженные летящими оттуда пулями. Теперь уже никакая сила не могла заставить
их идти вперед. Из всех адъютантов, посланных командиром, ни один не
вернулся обратно. Наконец пришел и мой черед: я был послан к капитану
Фрезеру, находившемуся в авангарде, с депешей, которую ему не суждено было
получить, а мне - доставить.
Я не прошел и тридцати ярдов, как был ранен пулей в ногу и упал на
землю. Помню, как навстречу нам хлынула лавина индейцев, а за ними -
французы; индейцы издавали свой дьявольский военный клич, а французы
казались не менее разъяренными, чем их союзники-дикари. С изумлением и
горечью отметил я, как мало белых мундиров было на поле битвы. От силы
десятка два французов пробежало мимо меня, да и всего в этом проклятом
сражении, где два храбрейших полка англичан были разбиты наголову, французов