"Уильям Мейкпис Теккерей. Виргинцы (книга 2)" - читать интересную книгу автора

закладными, и арендную плату, аккуратно вносимую фермерами, обожающими
своего помещика и неустанно благословляющими свой счастливый жребий,
даровавший им такого хозяина, как его милость; не иметь арендаторов, которые
запаздывали бы с выплатой денег, за исключением разве что какого-нибудь
одного, который поступает так с единственной целью - дать Доброму Старому
Английскому Помещику возможность проявить высокое благородство и
безграничную широту своей натуры; трижды в неделю ездить с собаками на
травлю; превыше всего на свете любить охоту; обладать превосходным
здоровьем; а следовательно, и прекрасным аппетитом, однако, помимо отменного
аппетита, иметь еще и отличный обед; сидеть в церкви в окружении поселян,
хором благословляющих хозяина, быть первым лицом в приходе и благодетелем
оного прихода и с сознанием своих бесспорных заслуг произносить: "Господи,
помилуй нас, жалких грешников", - произносить, само собой разумеется, лишь
потому, что так оно положено и так написано в молитвеннике, а также для
примера другим, ибо, судите сами: Д.С.А.П. и вдруг жалкий грешник! Такой
цветущий, такой богатый, такой веселый! Столь уважаемый священником, столь
почитаемый арендаторами, столь любимый и даже обожаемый своим семейством, у
всех членов которого его рассказ о куропатке, залетевшей в комнаты, где
хранятся охотничьи ружья, всякий раз неизменно вызывает неистовый хохот)- да
разве может подобное совершенство быть жалким грешником!
Allons donc! {Полноте! (франц.!).} Наградите любого человека хорошим
характером и отменным здоровьем, пятью тысячами годового дохода,
восторженным отношением прихожан, любовью и обожанием его семейства и
попробуйте-ка пробудить в нем такое внутреннее недовольство самим собой,
чтобы он почел себя чем-то жалким. Если вас именуют Ваше Королевское
Высочество и вы, в превосходном самочувствии, всячески ублаготворенный,
отправляетесь в церковь, где священник ждет появления Вашего Королевского
Высочества, дабы начать службу, можете ли вы помыслить о себе как о чем-то
жалком? Вот если вы в одиночестве изнываете от приступа подагры, и страх
смерти туманит вам взор, и доктор уже отлучил вас от вашей бутылки кларета и
прописал кашку и немного хереса, - вот тогда еще вы, может быть,
почувствуете себя чем-то презренным и осознаете свои недостатки, а также
бренность и тщету всего земного. Но при отменном здоровье, бодром духе и
ярком солнышке слово "жалкий" прозвучит в ваших устах как пустая
формальность. В глубине души вы никак не считаете, что вас действительно
следует жалеть. Если уж вы - жалкий, так что же тогда сказать о каком-нибудь
пахаре, с его малярией, семью ребятишками, восемью шиллингами заработка в
неделю и двумя фунтами стерлингов арендной платы, которую он должен ежегодно
отдавать за свой домишко? Нет, здоровый, богатый, веселый сельский
джентльмен если и жалок, то отнюдь этого не ощущает, а если он грешник, то
мало кто решится ему об этом сказать.
Может статься, что он с годами становится несколько себялюбив, но, по
крайней мере, он вполне доволен собой. За исключением милорда, хозяина
замка, на много, много миль в округе не найдется никого, кто был бы столь же
добр или столь же уважаем.
Высокочтимая супруга печется о нем, как и обо всем приходе; его дети
покорны ему; приходский священник перед ним благоговеет; на судебных сессиях
все считаются с его мнением; его имя приводит в трепет браконьеров; на рынке
все шапки поспешно слетают с голов при его появлении, и перед его
вместительным экипажем, где восседают его непорочные дочки и величественная