"Николай Дмитриевич Телешов. Елка Митрича (Из цикла "Переселенцы")" - читать интересную книгу автора

V


Как только стемнело, елку зажгли. Запахло топленым воском, смолою и
зеленью. Всегда угрюмые и задумчивые, дети радостно закричали, глядя на
огоньки. Глаза их оживились, личики зарумянились, и, когда Митрич велел им
плясать вокруг елки, они, схватившись за руки, заскакали и зашумели. Смех,
крики и говор оживили в первый раз эту мрачную комнату, где из года в год
слышались только жалобы да слезы. Даже Аграфена в удивлении всплескивала
руками, а Митрич, ликуя от всего сердца, прихлопывал в ладоши да
покрикивал:
- Правильно, публика!.. Правильно!
Затем он взял гармонику и, наигрывая на все лады, подпевал:


Живы были мужики,
Росли грибы-рыжики, -
Хорошо, хорошо,
Хорошо-ста, хорошо!


- Ну, баба, теперь закусим! - сказал Митрич, кладя гармонику. -
Публика, смирно!..
Любуясь елкой, он улыбался и, подперев руками бока, глядел то на
кусочки хлеба, висевшие на нитках, то на детей, то на кружки колбасы, и
наконец, скомандовал:
- Публика! Подходи в очередь!
Снимая с елки по куску хлеба и колбасы, Митрич оделил всех детей, затем
снял бутылку и вместе с Аграфеной выпил по рюмочке.
- Каков, баба, я-то? - спрашивал он, указывая на детей. - Погляди, ведь
жуют сиротки-то! Жуют! Погляди, баба! Радуйся!
Затем опять взял гармонику и, позабыв свою старость, вместе с детьми
пустился плясать, наигрывая и подпевая:


Хорошо, хорошо,
Хорошо-ста, хорошо!


Дети прыгали, весело визжали и кружились, и Митрич не отставал от них.
Душа его переполнилась такою радостью, что он не помнил, бывал ли еще
когда-нибудь в его жизни этакий праздник.
- Публика! - воскликнул он, наконец. - Свечи догорают... Берите сами
себе по конфетке, да и спать пора!
Дети радостно закричали и бросились к елке, а Митрич, умилившись чуть
не до слез, шепнул Аграфене:
- Хорошо, баба!.. Прямо можно сказать правильно!..
Это был единственный светлый праздник в жизни переселенческих "божьих
детей".