"Николай Дмитриевич Телешов. Тень счастья" - читать интересную книгу автора

Всю ночь и весь следующий день Рыбаков был под впечатлением этого
голоса, этого видения. Он написал горячий призыв своей Невидимке, умоляя
ее прийти хотя бы в концерт, но ответ ее оставался прежним: "Милый мой...
не могу..."
Что под влиянием музыки представилось ему так ясно, так неожиданно, то
сопровождало его теперь повсюду.
Перед ним были две: прекрасная молодая девушка, у которой закрываются в
изнеможении глаза и голова склоняется на плечо к другой женщине, и та, и
другая с бесшумными крыльями, - тоже прекрасная. Обе такие разные, они
были как будто одно и то же существо: обе были - его Невидимкой. Слово
"смерть", всегда неприятное ему, перестало быть неприятным и страшным.
В ночь перед концертом он даже видел во сне, как в комнату к нему вошла
молодая женщина с серыми крыльями, печальная и красивая, и сказала ему,
беря за руку:
"Пойдем!" - И он доверчиво склонил голову ей на грудь, называл ее
ласково и восторженно Анной, а та окутала его крыльями и нежно поцеловала
долгим поцелуем.
- Анна! - воскликнул он, задыхаясь от счастья, и с этим именем на устах
проснулся.
Была середина ночи. В комнате было черно; невольно подумалось: как в
могиле. И все-таки не было страшно.
Весь день это впечатление и музыкальный мотив Смерти не покидали
Рыбакова. Так и в концерт он приехал, повторяя невольно: "Я друг твой, ты
меня не бойся..."
Публики было хотя немного, но в маленьком помещении казалось, что
пришел сюда весь город, - так было тесно; сидели, стояли, залезли даже на
подоконники.
Артистов принимали дружно и шумно. Все выступали с успехом, играли и
пели помногу и с удовольствием. Среди зрителей преобладали знакомые; было
много и своих, конторских. Во втором ряду посредине сидел Синюхин и так
же, как в конторе, глядел в упор на Рыбакова, когда тот вышел к роялю; так
же сверкали стекла его очков и так же, как всегда, усмешка не сходила с
его лица. Рыбакову достаточно надоело каждый день видеть перед собой это
лицо, этот взгляд и, главное, усмешку; он отвел глаза в сторону, так и не
взглянул после этого ни разу на Синюхина, в чем потом очень раскаивался.
По окончании концерта, когда публика расходилась, Синюхин сам подошел к
Рыбакову. Улыбаясь, он пожимал ему руку и поздравлял с успехом.
- Успех принадлежит артистам, - холодно ответил Рыбаков, - а мое дело -
работа.
- Не только успех, - настаивал на своем Синюхин, сверкая перед ним
очками, - но и прямая победа. Победа! - многозначительно повторил он и
даже ткнул его указательным пальцем в грудь.
Рыбаков насторожился. От этих слов у него почемуто сильнее забилось
сердце.
- Позади меня сидела дамочка, - добавил Синюхин. - Да такая, что я с
удовольствием повернул бы свой стул и стал бы глядеть на нее, а не на
сцену. Если б вы только слышали, что она про вас говорила... Что вы
талантливей всех этих певцов и музыкантов; сколько у вас души; почему вы
не выступаете солистом. Напрасно вы в нашу сторону ни разу не взглянули.
А Рыбаков в это время думал: "Это она... Она была здесь... Я мог бы ее