"Григорий Темкин. Лунный лист (Журнал "Вокруг света")" - читать интересную книгу автора

существует поверье, что они могли протыкать себя хореем].
- Сказки, - фыркнул доктор.
- Как - сказки? Сиртя раньше много было в тундре. Сейчас совсем мало.
Однако есть. Ненцы к ним иногда ходят, когда болеют. Или когда про завтра
спросить надо.
- Значит, сиртя людям помогают? - зацепился дотошный Роман.
- Помогают, помогают...
- Так отчего же место, где живут эти сиртя, плохое?
Ненец смутился:
- Говорят так... Олень туда не ходит, ягель не растет вокруг сиртя-мя
[чум сиртя (ненец.)]. Если человек без дела придет, помереть может.
Подальше от сиртя надо ходить.
Чего-то не договаривал Апицын.
- Ну а сам ты зачем в эти "плохие" места пришел? Просто так, что ли?
- Зачем - просто так. Хэхэ пришел проведать, - сообщил Апицын и
принялся набивать трубку.
Что означает "хэхэ", я понятия не имел. И потому сначала было подумал,
что оленевод просто морочит нам головы. Но Апицын произнес "хэхэ" как
нечто само собой разумеющееся, и невеждой показаться мне не хотелось.
- И далеко еще идти? - решил задать я наводящий вопрос. - Вон уже море.
Или заблудился?
- Как заблудился? Ненец в тундре не заблудится. Пришел уже.
Я невольно обвел взглядом побережье, но так и не угадал, кого или что
имел в виду Апицын под словом "хэхэ". Любопытство мое возросло еще больше.
- И когда же ты будешь хэхэ проведывать?
- Сейчас и буду. Докурю и проведаю.
- А нам можно?
- Пойдем, - разрешил Апицын. - Фонарик есть? Возьми.
Мы отошли от костра по берегу метров на сто пятьдесят, не более, как
ненец поднял руку - тут!
Роман включил фонарик. Николай Апицын с каким-то странным, то ли
отрешенным, то ли очень-очень почтительным видом глядел на большой, почти
в человеческий рост, валун. Поверхность камня, темная от ночной сырости,
тускло поблескивала в свете фонарика, но ни знаков, ни рисунков на нем не
было заметно. Роман опустил луч ниже - и мы оба чуть не ахнули.
Под валуном внавал лежали рогатые оленьи черепа. Их тут были десятки -
побелевшие от времени, почти рассыпавшиеся, и относительно свежие. На
некоторых висели пестрые лоскутки, подвязанные к отросткам рогов. Тут же
стоял ржавый чугунок - видимо, для мелких подношений, валялись осколки
стекла.
Не обращая на нас никакого внимания, Николай семь раз обошел вокруг
камня, опустился на колени, высыпал горсть чего-то - как мне показалось,
табака - в чугунок. Затем достал плоскую фляжку коньяка, скрутил пробку и
вылил содержимое на камень. После чего повернулся к нам:
- Все, идите обратно. С хэхэ говорить буду.
Пораженные увиденным, мы как во сне вернулись к дотлевающему костру,
налили еще чаю. Апицын не возвращался. Стало зябко, и мы забрались в
палатку.
Встали мы рано, с рассветом. Апицына нигде не было видно. Вероятно,
"проведав" своего хэхэ, ненец сразу тронулся в обратный путь.