"Владимир Тендряков. Ухабы" - читать интересную книгу автора

утюжили, приглаживали...
А Василий казнился. Он не мог глядеть на облепленные крутой грязью
гусеницы, ему казалось, что трактор еле-еле ползет, что рыжеусый бригадир,
сидящий за рычагами, преступно осторожничает. Пытка сидеть над больным и
видеть ленивое движение гусениц! Василий не выдержал, соскочил с саней,
догнал трактор, крикнул:
- Ты, дорогой, поднажал бы! А то ползем, как вошь по бороде.
- Раньше надо было спешить. Не докричал на Княжева, так теперь молчи,-
сердито огрызнулся бригадир.- Это тебе не "скорая помощь".
Трактор не пошел быстрее, гусеницы с прежней медлительностью
пережевывали грязь. Василий старался не глядеть на них.
Раненый с минуты на минуту чувствовал себя все хуже. Он метался, дико
вскрикивал, и эти вскрики, едва отлетев от саней, как в вате, глохли в
тумане. Фельдшерица попросила на минутку остановить трактор, суетливо
порывшись в чемоданчике, достала несколько флакончиков и шприц, с помощью
робеющего от своей неуклюжести Василия сделала укол.
Больной на время успокоился. Он лежал на боку, подтянув к животу
колени, закрыв глаза. На скулах двумя круглыми пятнами пунцовел румянец.
Василий и фельдшерица сидели рядышком, не говорили ни о чем, лишь
изредка обменивались взглядами, вместе устало вздыхали. Теперь, с рассветом,
девушка казалась Василию новой, не такой знакомой. Темные, с рыжим отливом
волосы упрямой волной выбились из-под платка, расплывчатые, бесхитростные
черты лица и широкий, мягкий нос нельзя представить без густых веснушек.
Некоторые из веснушек, казалось, даже попали на губы, по-детски вытянутые
вперед, яркие. В платке, в мужском плаще с подвернутыми вверх клетчатой
подкладкой рукавами, она, нахохленная, задумчивая, бледная от усталости,
покачивалась на мягких толчках. Василий же испытывал к ней благодарность за
то, что она беспокоится о больном, за то, что она больше него понимает в
болезни, просто за то, что сидит рядом.
Раненый пошевелился, застонал, откинув в сторону руку. Она упала на
разостланный на грязных досках половичок - широкая, костистая, в узловатых
суставах, похудевшая, какая-то старческая. На лбу под всклокоченным сухим
соломенным чубом снова обильно выступил пот.
- Плохо наше дело,- произнесла девушка.- Даже укол не помог... Не
довезем.
Василий глядел на больного и думал о том, что этот совсем незнакомый
парень дорог ему сейчас, как брат, даже больше брата. Он самый близкий
человек. Какая бы удача ни случилась - пусть простили бы разбитую машину, не
передали бы в суд, оставили на прежней работе,- все равно не будет радости,
если умрет этот парень. Не должен он умереть! Не должен! Если б Княжев сразу
дал трактор, давно были бы в Густом Бору, парень лежал бы на операционном
столе... Будь проклят этот Княжев, взваливший на него, Василия,
нескончаемую, страшную пытку!
Раненый вдруг резко вытянулся, оскалился, с силой втиснув в подушки
голову, изогнулся, вцепился руками в живот.
- Милый! Милый! Да что с тобой?.. Ляг спокойно, ляг...- засуетилась
испуганно девушка.
Василий с отчаянной беспомощностью зашевелился.
- О-о-о! - выдохнул больной и обмяк.
Лицо его, посиневшее во время порыва, стало медленно заливаться