"Владимир Тендряков. Не ко двору" - читать интересную книгу автора

погребца к столу. Сели за стол.
- Ох, зло наше! - неискренне вздохнул дед Игнат перед налитой
стопочкой.
- А себе-то что? - спросил Федор тетку Варвару.
- Уж не неволь.
- Мы сами, мы сами... Она и так посидит, за компанию. За твое здоровье,
племянничек! Ведь ты вроде того мне, хоть и коленце наше далекое.
Пошел обычный застольный разговор обо всем: о семенах, о севе, о
подвозе горючего, о нехватке рабочих рук.
- В сев-то еще ничего, обходимся. А вот сенокосы начнутся! Наши
сенокосы в лесах, наполовину приходится не косилками, а но старинке
косой-матушкой орудовать. Вот когда запоем - нету народу, рук нехватка!
Привычная для нас эта песня... Нам бы поднатужиться, трудодень поувесистей
дать, глядишь, те, кто ушел, обратно повернули бы. Толкую, толкую об этом -
нажмем, постараемся, кто-то слушает, а кто-то и умом не ведет. Есть люди -
дальше своего двора и знать не хотят. Мякина в чистом помоле.
- На моих, верно, намекаешь? - спросил Федор.
- К чему тут намекать? Ты и сам без меня видишь... Эх, Федюха, Федюха,
молодецкая голова, да зеленая! Ошибся ты малость. Зачем тебе было к Ряшкиным
лезть? Уж коль взяла тебя за душу стать Степанидина, так отрывай ее от
родного пристанища. Одну-то ее, пожалуй бы, и настроил на свой лад. Ты - к
ним залез, всех троих не осилишь. Тебя б самого не перекрасили...
Федор молчал.
- Силан-то не из богатеев. До богатства подняться смекалки не хватало,
а может, и жадность мешала. Жадность при среднем умишке не всегда на
богатство помощница. Чтоб богатство добыть, риск нужен, а жадность риск
душит. А уж жаден Силан: под себя сходит да посмотрит, нельзя ли на квас
переделать. Прости, я попросту... Вот такие-то силаны, при организации
колхозов, ой как тяжелы были!.. Середняк, с виду свой человек, а нутро-то
кулацкое, вражье! Теперь-то вроде не враги, а мешают. Вот уж истинно -
бородавки. Боли от них особой нет, а досаждают.
- Ты так говоришь, что мне одно осталось - пойти да поклониться:
бывайте здоровы.
- Нет, на то не толкаю. Попробуй вырви зуб из гнилых десен. Только
вначале надо было это сделать. Теперь-то скрывать нечего, трудненько. Ведь я
знаю: получил нагоняй от Стешки, что лошадь у отца отобрал. Веры-то у нее к
родителям больше, чем к тебе... Для того я все это говорю, парень, чтоб не
обернулось как бы по присловью: "С волками жить - по-волчьи выть". Воюй!
- Боюсь, что отвоевался. Нехорошо у нас этой ночью получилось,
вспоминать стыдно.
- Понятно, не без того... Особо-то не казнись, к сердцу лишка не бери.
Хочешь счастья - ломай, упрямо ломай, а душу-то заморозь, зря ей гореть не
давай.
Молчавший дед Игнат, хоть и с интересом вслушивавшийся в разговор,
однако недовольный тем, что с разговором забыта и бутылка, произнес:
- Обомнется, дело семейное, не горюй!.. Ну-кось, выпьем по маленькой.
- А ты,- повернулась к нему тетка Варвара,- хоть словечко по деревне
пустишь, смотри у меня!.. У тебя ведь с бабьей работой и привычки бабьи
объявились, есть грешок - посплетничать любишь. Сваха бородатая!
- Эх, Варька, Варька! Да разве я?.. Язык у тебя, ей-бо, пакостней не