"Владимир Тендряков. Не ко двору" - читать интересную книгу авторапод его валенками.
За ночь он несколько раз прибегал под эти окна, ходил вдоль стены. Было морозно, временами начинал сыпаться мелкий, сухой снежок, а Федору в мыслях представлялось солнечное летнее утро, луг, матовый от росы, цепочкой два темных следа - один от ног Федора, другой от ног сына... Они идут на рыбалку с удочками... И росяной луг, и следы на мокрой траве, и берег реки с клочьями запутавшегося в кустах тумана - все отчетливо представлял Федор. Не мог представить только самое главное - сына. Белоголовый, длинное удилище на плече, и все... Мало... Он промерзал до костей, бежал домой, там, не зажигая огня, не раздеваясь, сидел, грелся, думал о сыне, о росяном луге, о следах, временами удивлялся, что хозяин крепко спит, а двери не запирают. Забыли, видать, это на руку - не будить, не беспокоить... Ночь не спал, но на работе усталости не чувствовал, через час бегал к телефону, с тревожным лицом справлялся и отходил разочарованный. Стеша родила под вечер. Погода разгулялась. Вокруг полной луны стыли мутноватые круги. Федор шел, топча на укатанной дороге свою тень. Шел нараспашку, мороза не чувствовал. Лицом к лицу он неожиданно столкнулся с человеком в серой мерлушковой шапке и, как старому другу, раскрыл объятия. - А ведь правду говорили... Не сын, нет... Дочка!.. Уж я там поругался, до начальства дошел, уж настоял... Пустили, показали. Он нагнулся к улыбающемуся доброй улыбкой лицу незнакомца и, как великое открытие, сообщил: Глаза - не понять, должно быть, мои тоже. Наша порода!.. Соловейковская! 21 Во время приступов Стеша металась по койке и кричала: "Не хочу! Не хочу!" Врачи и сестры, привычные к воплям, не обращали внимания. Они по-своему понимали выкрики Стеши: "Больно, не хочу мучиться!" Но Стеша кричала но только от боли. "Не хочу! Не хочу!" - относилось к ребенку. Зачем он ей, брошенной мужем? Но принесли тугой сверточек. Из белоснежной простыни выглядывало воспаленное личико. Положили на кровать Стеше. При этом врачи, сестры, даже соседка по койке - все улыбались, все поздравляли, у всех были добрые лица. На свет появился новый человек, трудно оставаться равнодушным. Горячий маленький рот припал к соску, до боли странное и приятное ощущение двинувшегося в груди молока,--Стеша пододвинулась поближе, осторожно обняла ребенка, и крупные слезы снова потекли по лицу. Это были и слезы облегчения, и слезы стыда за свои прежние нехорошие мысли: "Не хочу ребенка"; это были и слезы счастья, слезы жалости к себе, к новому человеку, теплому, живому комочку, доверчиво припавшему к ее груди... И все перевернулось с горя на радость. Во время второго кормления, когда Стеша, затаив дыхание, разглядывала сморщенную щечку, красное крошечное ухо, редкий пушок на затылке дочери, она почувствовала, что кто-то стоит рядом и пристально ее разглядывает. Она |
|
|