"Владимир Тендряков. Находка" - читать интересную книгу автора

Потрескивая, горела лучина, весело выплясывая, росло пламя, то
распухали, то съеживались тени. Застывший от ужаса, боясь дышать свободно,
стоял коленями на нарах Трофим, горбился.
- Курва...- обронил он.
Это относилось к матери ребенка.
Ребенок осип и замолчал, Трофим со страхом, подавленностью, с какой-то
брезгливостью осторожно подался назад. От горящей лучины зажег другую,
вставил с наклоном между камней, так чтоб угли падали на землю, не подожгли
избу.
- Ну и ну...
Он начинал понимать, что случилось.
На другой стороне озера много деревень. Почти во всех остались следы
былого старообрядчества. В таких деревнях девку, потерявшую до замужества
девичий цвет, изведут со света. И, видать, нарвалась одна, решила спрятать
концы. А уж где лучше скрыться от позора, как не в этой заброшенной избушке.
Перебралась на лодке, наверно, жила неделю, две, ждала, готовилась. Сама,
как умела, со всем справилась, а потом отлеживалась, кормила дитя, ползала
на карачках по хозяйству. Перед отъездом, наверно, собиралась убить да
закопать, но не смогла. Сунула тряпицу с жеванным мякишем в рот, повыла на
прощанье - и на лодку.
- Ух, стерва! - цедил Трофим сквозь стиснутые зубы.
А ребенок снова слабо запищал. И Трофиму захотелось накинуть мешок на
плечи, подхватить ружье и бежать, бежать в лес, в ночь, подальше.
Матерясь вполголоса, он полез на нары, долго шарил, нашел возле ребенка
узелок - тряпица уже высохла, а хлебная кашица загустела. Отбросил.
- Таких бы своими руками...
Рядом с ребенком валялись какие-то тряпки. Трофим выбрал кусок помягче,
поднес ближе к свету - чист ли? - оторвал кончик.
- Дознаться бы... Эх, дознаться - откуда? Из какой деревни?.. Живыми бы
таких закапывал в землю...
Достал из мешка хлеб, уселся, замолчал, стал сосредоточенно жевать под
слабый писк ребенка.
Нажевал много, понял, что такая громадная "соска" не войдет в детский
рот, грязным пальцем убавил кашицы, оставил чуть-чуть.
Лица он не мог разглядеть в полутьме, осторожно, почти со страхом
подсунул самодельную соску внутрь одеяла. И вздрогнул - младенец принял,
плач затих, в тишине лесной избушки раздалось сладкое чмоканье. И оно
резануло по сердцу Трофима. Осторожно, задом, он сполз с нар, встал на ноги
и разразился руганью:
- Есть же шкуры на свете! Таких гадов своими б руками!.. Кошка
блудливая и та свое дитя бережет...
Ругаясь, принялся растоплять каменку. Дым пополз из щелей между
камнями, стал копиться под потолком. Трофим вышиб сенные затычки из
волоковых окон.
Через полчаса стало тепло, но ходить можно было только согнувшись -
заполнивший верх избы дым ел глаза.
Угасла печка, выветрился дым. Чтоб не ушло тепло, пришлось снова
заткнуть оконца. Трофим лежал на нарах, подальше от того угла, где находился
притихший младенец. За прокопченными стенами шумел лес, глухой лес, не
пересеченный дорогами. Далеки люди с их помощью. И жил рядом человеческий