"Владимир Тендряков. На блаженном острове коммунизма" - читать интересную книгу автора

термоядерных взрывов, человечество вымирало бы от радиоактивности. Кто
знает, как все-таки велика роль случая в истории, той пресловутой "бабочки
Брэдбери", меняющей облик будущего.
Воистину хвала случаю! Хвала простоте, ее отважному носителю Никите
Сергеевичу Хрущеву! Народы всех континентов должны вспоминать о нем с
благодарностью!
Но если сам Хрущев простодушно не считался с элементарной логикой, то
другие-то этого не могли себе позволить. Поведение Сталина осуждено -
прекрасно! Однако сказал "господи", скажи и "помилуй"...
Джинн выпущен из бутылки, бродят дрожжи сомнений. На обсуждение книги
Дудинцева к московскому Дому литераторов собралось столько беспокойных
читателей, что пришлось вызвать наряд конной милиции - явление небывалое! А
в дружественной Венгрии вспыхивает бунт, приходится прибегать к вооруженному
подавлению, срочно менять правительство, ставленное в свое время Сталиным.
В прошлую встречу Хрущев сорвался на прямую ругань, а сейчас он знает,
что здесь у него в гостях интеллигенты, и не только такие, кто униженно
лезет к ручке. И вот мимолетный взгляд из-под маски гостеприимного
хозяина...
Я нескромно подглядел, что у царя Мидаса длинные уши.

8

Солнце за кронами сосен подалось к закату. Нас четверо - художник Орест
Верейский и наши жены, - углубляемся в пустынные боковые дорожки. Здесь
должен быть не только обихоженный лес, наверняка где-то стоит и дача
правительства. Пока мы не замечали и следа каких-либо построек. Я тянул в
сторону нашу маленькую компанию: "Разведаем. Делать-то все равно нечего".
Далеко приглушенные голоса, сдержанное праздничное брожение. А тут
безмятежно стучит дятел. Отрешенная тишина, хочется говорить вполголоса.
Из боковой аллейки появился прохожий, идет нам навстречу. И мы
замолчали, невольно испытывая смущение - идущий навстречу человек нам хорошо
знаком, зато нас он, разумеется, знать не знает. Как держать себя в таких
случаях: пройти мимо, сделав вид, что не узнали, - противоестественно, но
естественно ли здороваться, не будет ли это принято за подобострастие, не
получим ли мы в ответ безразличный взгляд и оскорбительно-вельможный кивок?
Извечная рефлексия русского интеллигента, раздираемого самолюбивыми
противоречиями по ничтожному поводу. Встречный приближается и здоровается
первым. Без вельможности. Леонид Ильич Брежнев.
В глубине леса раздаются выстрелы. Нет, мы не вздрагиваем и не
переглядываемся недоуменно. Маниакальная мысль - не покушение ли? - не
приходит нам в голову. Явно какое-то праздничное развлечение. Не спеша идем
навстречу выстрелам, провожаемые стуком невспугнутого дятла.
Поляна среди леса. Две кучки зрителей. Прямо на траве - несколько
стульев и два стола, на одном лежат ружья, другой весь заставлен затейливыми
фарфоровыми безделушками - призы за удачную стрельбу. Возле столов Хрущев,
Мжаванадзе и еще какие-то лица, мне совсем незнакомые.
На расстоянии сотни шагов почти незаметные, поросшие травой землянки,
из них в воздух вылетают тарелочки одна за другой через равные промежутки
времени. Они разлетаются от выстрелов высокого, холено-полного молодого
человека.