"Владимир Тендряков. Чрезвычайное" - читать интересную книгу автора

затрещину, без особого повода доставить неприятность своему другу Ерахову -
не явные ли признаки мелкой и гаденькой натуры? Ударил, пустил кровь из
носу - хулиганство! Мы возмутимся, мы накажем. Не дай бог, в раздевалке
кто-то залезет в карман чужого пальто, стащит перчатки - воровство! Позор!
Недопустимо! Пресечь в корне. А мелкая подлость, совершенная втихомолку,
проходит мимо нас.
Будущий инженер Потапов, не ворующий со стола серебряные ложки, не
отпускающий зуботычины, но не гнушающийся подсиживать и лицемерить!..
Хороший же подарок преподнесем мы обществу!
А Саша Коротков. Наша гордость, светлый ум! Прочитал во всеуслышание
дневник, сам бесцеремонно запустил руки в чужую душу, не смущаясь, предложил
другим - запускайте. Никто из ребят не возмутился этим, всей компанией вслед
за Сашей пришли к двери моего кабинета, с любопытством ждали развязки,
должно быть, надеялись получить похвалу за бдительность. А месяца через три
все они выйдут с аттестатами зрелости. Зрелые люди! Но ведь зрелость-то
бывает разная.
Тося Лубкова сталкивалась с Игорем Потаповым, с Ниной Голышевой,
которая слушала чтение Саши Короткова, с самим Сашей. Тому нельзя верить,
другой равнодушен, третий душевно груб - невольно замыкаешься в себе,
невольно чувствуешь себя одинокой. И подвертывается тетя Сима. Она
необразованна, неумна - примитивная баба, но по-бабьи может пожалеть,
сказать доброе слово... Доброе, душевное слово - вот ее нехитрое оружие...
Саша Коротков и Тося Лубкова... Как у магнита нельзя отрубить один
полюс от другого, так невозможно перевоспитать Тосю, не трогая Сашу.
Знания, знания, знания - естественный отбор в учении Дарвина,
деятельность Петра Первого, закон всемирного тяготения... Вся моя жизнь была
отдана на то, чтобы доказать: ученье - свет, неученье - тьма. Верно:
знания - свет, но не единственный, к чему тянется человек.
Мутная голубизна робко вливалась сквозь задернутые занавески. Метель за
окном улеглась. Я сквозь стены ощущал устоявшийся покой наметенных сугробов,
сумрачно-синюю пустоту улиц.


9

А через несколько часов я, как всегда, неторопливо вышагивал к школе.
Как всегда, навстречу мне летело:
"Доброе утро, Анатолий Матвеевич! Здравствуйте, Анатолий Матвеевич!.."
Как всегда, я кивал направо и налево.
Ко мне все хорошо относятся, я ко всем тоже, даже находят минуты
порыва, когда из души вырывается: "Люблю вас, дети мои!" Люблю, а в то же
время знаю, что Вася Лопатин, с которым я почти каждое утро перебрасываюсь
дружескими приветствиями, год назад враждовал с другим моим учеником Иваном
Алферовым, вышиб из-под него стул заведующего. Семен Шорохов, тоже мой
бывший ученик, в пьяном виде недавно разбил голову одному парню. Аня
Гольцева, работая в дежурном магазине, как открылось, обсчитывала,
обвешивала покупателей, чуть не попала под суд. Я не витаю в поднебесье, до
меня доходят все истории, все сплетни, прекрасно знаю, что в нашем маленьком
городке живут не святые люди и среди них мои ученики нисколько не лучше
других.