"Уильям Тенн. Александр-наживка" - читать интересную книгу автора

работать с максимальной эффективностью.

А оборудование оказалось странным. Я, разумеется, понимал, что
конструкции радаров стали неизмеримо совершеннее примитивных
железяк сороковых годов. Изобретенный Парксом луч успешно
объединил радиоприемник и радиопередатчик в фантастическое
устройство, для работы которого не требовалось передатчика и
которое позволяло настроиться на любое событие в мире,
происходящее на открытом воздухе. (Тогда это устройство еще
только разрабатывалось.)

Хижины мы с Алексом построили сами, но когда дело дошло до
монтажа огромной горизонтальной антенны и гироскопически
стабилизированных диполей мы поняли, что вдвоем нам не
справиться. Тогда Алекс нанял в Лас-Вегасе типа по фамилии
Джадсон. Ему поручили выполнять разные дела по хозяйству и
помогать нам при строительстве. Миссис Джадсон нам всем
стряпала. Алекс признавал, что Джадсон нам нужен, но тем не
менее жалел, что он здесь болтается. Подозреваю, что он время
от времени посылал меня с пустяковыми поручениями, лишь бы
удалить с глаз долой, пока сам занимался самым ответственным
монтажом. Я лишь пожимал плечами, размышляя об этом. Если он
считает, будто я что-то смыслю в современных радарах, то делает
мне комплимент.

Когда я пригонял очередной громыхающий груз каких-то
невозможных на вид катушек и сюрреалистических ламп, он всегда
настаивал, чтобы я держался подальше от лабораторной хижины,
пока он что-то таинственно настраивал внутри. Затем мне
дозволялось вылезти из кабины, но лишь при условии, что я
направлюсь прямиком к хижине, где мы ночевали.

Как-то раз Эммануэль Корлисс из РКА напросился со мной в
поездку. Весь путь до Невады он восхвалял Алекса до небес,
рассказал о статуе Алекса, установленной в фойе небоскреба
корпорации на Манхэттене и даже показал экземпляр его
биографии, озаглавленный "Александр Паркс--отец всемирной
системы связи". Он сказал, что хочет уговорить Алекса поступить
к ним на работу главным консультантом по исследованиям, и я
решил, что мелкоголовому Алексу будет приятно, если его эго
кто-нибудь да потешит.

Но я ошибся.

Когда до Большого Блефа осталось миль пятьдесят, динамик в
кабине прогромыхал:

--С кем это ты там разговариваешь, Дэйв?

Корлисс взял микрофон: