"Родольф Тёпфер. Путь за океан" - читать интересную книгу автора

не могут найти одни лишь нищие, иначе говоря - лентяи. Брак не является
здесь завершением нежных чувств или бурной страсти; это просто устройство
жизни; надо лишь объединить свой труд с трудом подруги и ежегодно иметь
ребенка. Обеспеченный и работящий мужчина, умелый в делах и здоровый, при
самой неприглядной наружности может выбирать среди красивейших из здешних
девушек, и его предпочтут красавцу, если тот не умеет ни заключить сделку,
ни обработать участок, ни найти себе выгодное занятие. Если бы я, с моими
деловыми способностями, родился в здешних краях, я был бы лучшей партией и
избежал многих страданий. Но я не ропщу на судьбу. Если я много страдал, го
тем сильнее радуюсь сейчас своему счастью. Иначе я был бы одним, из тех
счастливчиков, чье счастье скорее радует меня, чем вызывает зависть, и не
изведал бы ни одного из чувств, составляющих прелесть моего нынешнего
существования.
Посылайте же сюда ваших горбунов; мы сыщем для них жен. Да, кстати: до
чего жалкое пугало - это мнение света, которым ты меня когда-то стращал! В
здешней стране горбун пролагает себе дорогу без всяких препятствий, если он
хоть сколько-нибудь предприимчив, честен и знает свое дело. Он становится
мужем, отцом, судьей, президентом, кем угодно. Зато в этой же самой стране,
фанатически гордящейся своей демократией, человек красивый, отважный,
честный, но чернокожий; добрый, щедрый и приветливый, но мулат;
трудолюбивый, умелый, деятельный и предприимчивый, но квартерон; такой
человек отмечен несмываемым клеймом; отверженный, презираемый, он навсегда
лишен права иметь какие-либо дружеские или семейные связи с белыми людьми;
ему не дано жениться на их дочерях, он не смеет садиться там, где сидят они;
в городах, в театрах и в церквах ему отведено особое место... А здешнее
общественное мнение - свободное, республиканское, гордое своими принципами
демократии и равенства, - находит это справедливым и естественным! Что за
безумие, что за варварство, какая непоследовательность и какая бессмысленная
жестокость! В европейском обществе подобная жестокость по отношению к
несчастным вроде меня по крайней мере направлена на явные и отталкивающие
уродства! Те, кто проявляет эту жестокость, \хотя бы не называют себя
великодушными и человеколюбивыми; терзая свои жертвы, они не похваляются при
этом своей гуманностью, не гордятся своим милосердием!
Но оставим эту печальную тему; я мог бы найти предметы более отрадные,
если бы не пора было кончать это длинное письмо. Как не хватает мне друга,
подобного тебе, Луи, здесь, где столько захватывающих зрелищ; где молодой
народ выковывает себе новую судьбу; где общество рождается на глазах; где
столько проблем, столетиями обсуждаемых вашими мыслителями, ежедневно
подвергается на здешней девственной почве, у нации, каких еще не бывало,
проверке опытом и практикой; где каждая идея рождает факт, который делает ее
осязаемой и дает мыслящему человеку пищу для живого размышления, столь
привлекательного для любознательного ума! А если бы мы с тобой, как мы
любили это делать прежде, вышли побродить в окрестностях города, сколько
удивительного предстало бы нам здесь, где природа царит самодержавно с
самого сотворения мира; где под величавыми, таинственными и безмолвными
зелеными сводами взору являются бесчисленные чудеса; где мысль наша
возвышается и очищается, где слабый и бренный человек, узрев могущество
предвечного в его творениях, с благоговейным трепетом стремится под по кров
его милосердия! О друг мой! Если таковы мои чувства в часы одиноких прогулок
в этих просторах, на сколько сильнее они были бы, если б я мог разделить их