"Лев Теплов. Подарок доктора Лейстера (Журнал "Техника - молодежи")" - читать интересную книгу автора

покрывавшей плоское тело, лежал я. Голова моя была открыта, и только
волосы, слипшиеся от крови, завязаны чем-то белым. Сколько раз я видел
себя в газетах, в зеркале у парикмахера - мне ли не узнать этого
плосковатого носа и шикарных усиков, несколько потерявших форму за время
пребывания в тюрьме?
- Вот скончавшийся артист Билл-весельчак - так, кажется, вас звали? Его
сейчас унесут полицейские, и завтра господа судьи с огорчением прочтут в
газетах, что стул потерял одного своего клиента. Не соображаете? Ну
конечно! Я сам не могу поверить...
Так слушайте дальше. Этот славный мальчик, студент, был почти мертв.
Кузов тюремной машины пробил его голову и разворотил мозг. Почему
мгновенно не произошел паралич, я не знаю. А все остальное - такой,
знаете, прекрасный механизм, тренированное великолепное тело спортсмена,
не чета дряблому вашему. И вот когда я подумал, что он уже готов, а ваше
дело тоже конченое - легкие от пуль в клочья, - я пересадил оба полушария
вашего мозга в его раскрытый череп. Могу вам сказать, что в медицине этого
не было и не скоро, видно, еще раз случится. Да и я, знаете, придумал эту
операцию давно, но не верил, что придется однажды сделать ее. Словом, вы
теперь - честный студент из хорошей семьи. Ей-богу, мне жалко мальчика: я
вложил ему в голову такой неважный товар, как мозг убийцы, но ведь под
рукой ничего не было! Да вы понимаете ли, что я говорю?
Я хлопнул два раза веками.
- Отлично! Через месяц вы пойдете домой. Мои ассистенты дали клятву
молчать обо всем, что произошло, иначе вас казнят, а я не смогу проверить,
все ли пойдет как надо и дальше. Старайтесь не огорчать маму. Я скажу, что
после операции у вас потеря памяти... Кто там? Входите! Вот труп вашего
"артиста".
Тяжелые ботинки затопали по кабинету. Полиция? Я инстинктивно дернулся
и снова потерял сознание.
Когда вы пришли за мной и я оперся на вашу тонкую, крепкую руку, я
думал только об одном: уйти. Я не верил, что мои пальцы, много раз
отпечатанные в черных папках сыскного бюро, мои усики, запечатленные во
всех поворотах на фотографиях в тех же папках, зарыты а яму тюремного
кладбища. Это был еще один побег, пусть и не такой, как другие. Преступник
сменил не костюм, тело...
"Надо скрыться!" - вот о чем я думал, когда мы шли к старенькому,
канареечного цвета такси. Я даже не разглядел вас как следует. И потом,
когда вы уложили меня в кровать в маленькой комнате, где было столько
книг, я представлял себе широко раскрытые глаза рыжего Майкла:
- А ведь молодчина Билл, - сказал бы он, - ну уж так сбежать - прямо от
стула!
А вы поверили доктору Лейстеру, только глаза ваши наполнились слезами,
и вы прятали их, когда, помните, я не узнал в высоком старике своего отца.
Так неумело хитря, вы старались рассказать мне обо всем, что меня
окружало, что бесследно ушло вместе с прежним мозгом. Я узнал, что мой
отец-учитель, что в школе попечители не любят его и считают красным, а
дети влюблены в него. Вы рассказывали мне о друзьях, о моем детстве и
только о себе ничего не рассказывали. Однажды вы назвали имя Эллен, и в
ваших глазах я снова увидел испуг.
"Ага, - подумал я, - у этого парня есть, видно, неплохая девчонка. Надо