"Эндрю Тернбулл. Скотт Фицджеральд ("Жизнь замечательных людей") " - читать интересную книгу автора

Автор стоял на стороне сильнейших, но все мои симпатии я отдавал маленьким
существам. Иногда я задумываюсь: неужели уже тогда я ощущал подминающую силу
влиятельных, всеми почитаемых людей? Даже сейчас, когда я подумаю о бедном
предводителе - Лисе, у меня навертываются на глаза слезы. С тех пор Лис, в
моем представлении, каким-то образом, олицетворяет беззащитность".
С этого скромного начала вкус Фицджеральда постепенно развивается, он
читает все - от "Шотландских вождей", "Айвенго" и серии Хенти[13] до
издаваемых в тисненых тканевых обложках "Налетов с Морганом" и "Вашингтона
на Западе", которые он не мог взять в руки без трепета. В нем начинает
проступать и литературный снобизм - он предпочитает "Святого Николаса"
"Спутнику юноши". Он и сам пытается писать историю Соединенных Штатов, но не
переваливает дальше битвы у Банкер-Хилла.[14] За этой попыткой следует
детективный рассказ об ожерелье, спрятанном в потайном лазе в полу,
прикрытом ковром. Подражая "Айвенго", маленький Скотт пишет повесть "Илаво"
и, наконец, берется за "знаменитое эссе о Джордже Вашингтоне и святом
Игнатии". Отец читал ему "Ворона" и "Колокола" Эдгара По, "Шильонского
узника" Байрона. Таинственность прочитанного находила отклик в его душе и,
по дороге на Ниагарский водопад, он слышал "в сумерках чарующие голоса".
Были и другие путешествия - в Чаутаука, Кетскил, Лейк-Плэсид. Он
побывал в детском лагере "Четэм" в местечке Ориллия в провинции Онтарио, где
"купался, ловил, чистил и ел рыбу, катался на лодках, играл в бейсбол и был
чертовски непопулярен среди ребят. Его память сохранила их имена - Уайтхаус,
Олден, Пенни, Блок, Блэйр... Он помнил, как святой отец Апхем пел "Вот
вернется кот", дорогу, усыпанную опилками, фотокамеру, мутные фотографии,
которые получались у него, библиотеку лагеря, исполнявшиеся хором песни,
соревнования по "фехтованию", когда стоящие в каноэ "противники" старались
опрокинуть друг друга в воду длинными жердями с насаженными на концы
подушками, греблю, которой обучал их Апхем".
По возвращении домой Фицджеральд стал проявлять больше интереса к
занятиям спортом. Во время соревнований по баскетболу "он буквально влюбился
в темноволосого юношу, который играл с меланхолическим пренебрежением". В
команде регбистов с его улицы, известной под названием "Юные американцы", он
"выступал в роли защитника, или стоппера, и, как всегда, глупо дрейфил".
Родители подарили ему роликовые коньки, которые оказались слишком
замысловатыми, чтобы научиться на них кататься. Постепенно он мужал, но в
нем оставалось и что-то чистое, хрупкое, к чему не прилипала грубость и
вульгарность. Один из друзей по команде вспоминал, как отец Скотта, этот
истый джентльмен с тихим голосом, предлагал пари: пять долларов тому, кто
услышит хоть одно бранное слово из уст его сына. Для расплаты Скотт избирал
изысканные способы. Однажды, когда старший по возрасту подросток нечестным
путем обыграл его в кольца, Скотт пошел домой и, вернувшись через некоторое
время, стал повторять фразу, которую никто не мог понять. Оказалось, в
переводе с латыни она означала "ты - король жуликов-кольцеметателей".
Вскоре в его жизнь вошли девушки. Он стал звездой в танцевальном классе
господина Ван Арнама, где наряду с премудростями вальса и падекатра обучали
также хорошим манерам, поклонам и книксенам и где юноши танцевали с
платочками в правой руке, чтобы не запачкать платья девушек. Скотт носил
черный костюм, потому что синий, как утверждал отец, "ординарен", и был
единственным учеником, ходившим в лакированных бальных туфлях.
Его любовь к Китти Вильямс проснулась, когда он избрал ее своей