"Понсон дю Террайль. Король - сердцеед (Роман II цикла "Молодость короля Генриха") [И]" - читать интересную книгу автора

опустить в мою могилу не двести, а тысячу золотых экю и что мне
с того света будет очень тяжело сознавать невозможность
воспользоваться такой большой суммой. Так вот: я хочу гарантий,
что мне подарят в добавление к золоту еще и жизнь!
-Но ведь я...
-Слова, глубокоуважаемый президент, слова!
-Так чего же ты хочешь, черт возьми! Может быть, ты
потребуешь, чтобы к тебе пришла сама королева и...
-Ну вот еще! Королева! Что мне с нею делать? Нет, вот
если бы ко мне пришла Фаринетта!
-Я вижу,-с досадой сказал Ренодэн,-что с тобой
действительно бесполезно говорить! Чем дальше в лес, тем больше
дров. С каждой минутой ты ставишь все новые и новые условия,
исполнимые все меньше и меньше. Словом -тебе хочется быть
повешенным? Ну и отлично! Это можно будет устроить хотя бы
завтра утром, ну а на твое место мы найдем кого-нибудь
посговорчивее!
-Поговорим откровенно и серьезно, президент Ренодэн,-
ответил Гаскариль.-Ведь вы просто не хотите понять меня. Я не
боюсь казни, потому что едва ли мне так или иначе избежать ее;
не теперь -так потом... Знаете ли, в моей деятельности надо
быть готовым ко всему! Но я уже говорил вам, что не доверяю
верности Фаринетты мертвому Гаскарилю, и мне было бы очень
тяжело думать, что на честно заработанные мною денежки она
приобретет себе шикарного дружка. Вы вот говорите, что королева
обещала помиловать меня. Правда, ее величество так и пишет в
своей записке. А что, если это помилование не состоится помимо
ее воли? Что, если Кабош ошибется и повесит меня самым
заправским образом? Говорю вам откровенно: в данном случае меня
пугает то, что останется жить Фаринетта, да еще с деньгами! Вот
поэтому-то я и говорю, что могу дать окончательный ответ только
тогда, когда поговорю с Фаринеттой. Она -девушка честная, и
если что обещает, то сдержит. И тогда я буду в состоянии
рискнуть, тем более что не один я буду знать о нашем сговоре...
В то время когда Гаскариль говорил все это, в уме
Ренодена с молниеносной быстротой проносился ряд самых
противоположных соображений. Он думал о том, что осталось
слишком мало времени для инсценировки комедии признания с
участием не Гаскариля, а другого лица. Вместе с тем исполнить
требование Гаскариля представлялось почти невозможным. Трудно
уже провести в камеру заключенного постороннее лицо. Правда,
эту трудность еще можно побороть. А вот разумно ли посвящать в
сговор третьих лиц? Ведь положа руку на сердце можно смело
сказать, что королева отнюдь не намерена сдерживать обещание.
"Обещайте Гаскарилю, что с ним будет поступлено именно таким
образом, а там... посмотрим!" - это были подлинные слова
Екатерины Медичи, и если Гаскариля все- таки повесят, то ему,
Ренодэну, придется ведаться с бандой со Двора Чудес!
А почему ведаться придется именно ему, Ренодэну? Разве в
случае чего он не может сказать, что Рене приказал палачу