"Понсон дю Террайль. Женщина-дьявол (Роман VIII цикла "Молодость короля Генриха") [И]" - читать интересную книгу автора

Этот афоризм пришелся по душе Генриху, и он опять завел
разговор на прежнюю тему.
-Знаешь ли, со вчерашнего дня я чувствую себя так, словно
мне двадцать лет!
-Хороший возраст, государь!
-Теперь мне не хватает одного: превратиться на время в
какого-нибудь мелкого дворянчика, потому что, видишь ли,
королевский сан крайне стесняет меня!
-Ну, меня он не стеснил бы ни на йоту! - смеясь, возразил
шут.
-Но ты пойми: ведь в Шато-Тьерри я буду у всех на виду и
это будет стеснять каждый мой шаг.
-Ну вот еще! Вы только положитесь на меня, государь, и мы
позабавимся, как простые ландскнехты! Наверное, у вашей
блондинки найдется для меня какая- нибудь брюнетка.
-Тише,- остановил его король,- к нам подходит Крильон.
Будем серьезными в его присутствии, сын мой, потому что герцог
Крильон никогда не шутит!
Крильон не слышал этих слов или сделал вид, что не
слышит. Мовпен расхохотался, и король доехал до Шато- Тьерри в
том же самом радостном настроении, в котором он находился со
времени встречи с очаровательной блондинкой.
Но, в то время как копыта мулов застучали по мостовой
города, король вдруг вспомнил, что едет на похороны, и сказал:
-Не хочешь ли ты почитать со мною молитвы за упокой души
покойного?
-Пожалуй,- ответил Мовпен.- Только к чему это? С чего
вашему величеству так убиваться по герцогу?
-Да ведь это мой брат!
-Ну так что же? Это брат, который только и делал, что
злоумышлял против своего короля!
Эти слова рассеяли похоронное настроение короля, и он
опять погрузился в свои шаловливые грезы.
Подъехали к замку. Везде виднелись следы великого траура.
Двор, лестница, подъезд, комнаты были полны людьми герцога
Анжуйского в траурных одеяниях, а стены были обтянуты черным
сукном. Генрих III не мог подавить дрожь при виде этой мрачной
картины и, опираясь на плечо Мовпена, поднялся в зал, где на
парадном ложе лежало набальзамированное тело почившего. У его
ног на коленях тихо молилась королева-мать, обливаясь слезами.
Король подошел к матери, взял ее за руку и поцеловал.
Затем, погрузив пальцы в святую воду, он обрызгал покойника,
прочел краткую молитву и, воскликнув: "О, здесь можно
задохнуться!",- удалился с Мовпеном в отведенные ему комнаты.
Генрих вообще боялся смерти, вид покойников всегда
действовал на него подавляюще. Шаловливое настроение
совершенно слетело с него, он опять стал прежним мрачным,
вялым, хмурым государем. Однако Мовпен не дремал. Он приказал
подать королю обед.
-Но я не могу и не хочу есть! - брюзгливо сказал король.