"Эми Томсон. Цвет дали (про животных)" - читать интересную книгу автора

делать? Плод имел сильный и сложный аромат, сладкий, как у хорошего вина.
Больной туземец дотронулся до ее руки своими костяшками. Он держал в руках
такой же плод и показывал, как его надо чистить и есть. Вкус был, как у
лучших сортов бочкового рислинга отца Джуны, но без привкуса алкоголя.
Пища была восхитительна, но вид и вкусовые свойства не всегда
совпадали. Один фрукт вкусом и запахом походил на сливочный крем с
корицей, другой напоминал сырого краба. Джуна попробовала светло-серое
мясо. Сладковатое, будто замаринованное во фруктовом соке, но почему-то с
солью и привкусом сыра. Интересно, подумала она, от какого оно зверя?
Туземцы пичкали ее едой, пока она не наелась до отвала. Еда резко
изменила ситуацию. Джуна больше не чувствовала себя так, будто любой порыв
ветра может унести ее прочь. Когда трапеза кончилась, ее проводник налил
воды в чашу, сделанную из половинки тыквы, и по очереди поднес ее каждому.
Все вымыли руки, а также ополоснули лица, чтобы смыть остатки еды.
Когда это было сделано, больной туземец протянул Джуне руки шпорами
вверх. Ничего не понимая, Джуна отрицательно покачала головой.
Инопланетянин наклонился и схватил ее за руку чуть повыше запястья.
Прикосновение было прохладным и сильным. Затем шпора проколола ей кожу, и
Джуна внезапно потеряла способность двигаться. Страх охватил ее, когда она
безуспешно пыталась стряхнуть с себя мгновенный паралич. Но ужас,
возникший с такой быстротой, так же быстро был смыт без остатка. Джуна
понимала, что бояться надо, но страха не было. Ее проводник взял другую
руку больного туземца. Их шпоры соединились. Третий туземец соединил свою
шпору со шпорой на другой руке проводника.
Ощущение было такое, будто со всех сторон ее окружает теплый лед. Джуна
чувствовала, будто нечто, совершенно чуждое ей, ползет сквозь нее,
ощущаясь как холод, разливающийся по ее кровеносным сосудам. Нет, скорее
это чьи-то скользкие руки ощупывают ее плоть там - внутри. Замкнутая в
кокон пассивности, Джуна могла лишь стыть в парализующем страхе, пока это
чуждое ей нечто овладевало ее телом.
Когда-то в лагере беженцев пять ребят постарше Джуны повалили ее на
землю и стали по очереди насиловать. Ей было тогда восемь. Насилие,
творимое туземцами, оживило это в памяти - стыд, унижение, бессилие.
Где-то внутри поднималась волна гнева. Она швырнула этот гнев в то
инопланетное нечто, которое угнездилось в ней. Другого оружия для борьбы у
Джуны не было.
А потом волна невыразимого наслаждения смыла ярость Джуны так легко,
будто это была крохотная пушинка, уносимая бризом. Джута купалась в теплом
море эйфории, которое существовало где-то вне ее тела. Ничто другое не
имело значения. С ощущением невероятного счастья Джуна погрузилась в
глубины забытья.
А потом она проснулась. Теплые влажные листья наполовину скрывали ее
тело. Двое туземцев спали на куче листвы в другом конце комнаты. Джуна
припомнила то холодное нечто, которое изнутри изучало ее тело, и ее
затрясло, несмотря на влажное тепло, царившее в дереве.
Потом пришла память о волне наслаждения, которая полностью уничтожила
способность к сопротивлению. Джуна села - дрожащая, голая, напуганная тем,
как легко инопланетяне овладели ею. И тем, как ей это понравилось.
Бежать! Лучше смерть, лучше голодная смерть, лучше гибель в джунглях,
чем сидеть тут и переносить подобные насилия над собой.