"Генри Дэвид Торо. Жизнь вне условностей" - читать интересную книгу автора

близко друг от друга и были наполовину заполнены водой, и вот в эту-то
местность люда стремятся, чтобы попытать счастья. Они не знают, где
копать, - быть может, золото залегает прямо под их лагерем, и иногда
разрывают землю на площади сто на шестьдесят футов, прежде чем обнаружат
жилу, а иногда проходят в футе от нее. Они превращаются в дьяволов и в своей
жажде обогащения посягают на права друг друга. Целые долины на протяжении
тридцати миль становятся похожими на огромные соты, в которых вязнут сотни
старателей - стоя в воде, покрытые грязью и глиной, они работают день и ночь
и умирают от истощения и болезней. Прочитанные мной факты почти изгладились
из моей памяти, но однажды я подумал о своей собственной несовершенной
жизни, похожей на жизнь других. Эти ямы все еще стояли у меня перед глазами,
когда я спросил себя, почему бы и мне не промывать золото каждый день, пусть
даже ради мельчайших крупиц, почему бы и мне не пробить шахту до золотой
жилы, которая проходит внутри меня, и не разрабатывать ее? Чем она хуже
приисков Балларата или Бендиго, даже если будет больше похожа на
обыкновенный колодец? По крайней мере, я смог бы идти каким-то путем, пусть
одиноким, узким и кривым, но я смог бы шагать, преисполненный любви и
благоговения. Там, где человек отделяется от толпы и идет своим путем,
испытывая эти чувства, дорога делает развилку, хотя обычный путешественник
увидит лишь дыру в изгороди. Одинокая тропа напрямик окажется лучшей из этих
двух дорог.
Люди ринулись в Калифорнию и Австралию, как будто золото можно найти в
этом направлении. Двигаться туда - значит идти в сторону, противоположную
той, где оно находится. Они ищут его все дальше и дальше от настоящих
залежей и более всего достойны жалости, когда считают себя счастливейшими из
смертных. Да разве наша родная земля не золотоносна? Разве ручей с богатых
золотом гор протекает не через нашу родную долину? Разве он не нес золотые
песчинки в течение целых геологических эпох и не образовал для нас слитки? И
все же, как это ни странно, если старатель незаметно удалится в окружающее
нас одиночество в поисках подлинного золота, никто не пойдет за ним следом и
не попытается оттеснить его. Он может застолбить и разрыть всю долину,
обработанную и целинную ее части, и мирно прожить всю жизнь, поскольку никто
не оспорит его прав. Никто не покусится на его лотки и лопатки. Он может не
ограничиваться участком в двенадцать квадратных футов, как на Балларате, но
волен рыть, где угодно, и промыть хоть весь мир в своем лотке.
Ховитт пишет о человеке, который на приисках в Бендиго в Австралии
нашел самородок весом в двадцать восемь фунтов: "Он скоро начал пить, купил
коня и скакал по округе во весь опор, а когда ему встречались люди, он
обычно их спрашивал, знают ли они, кто он таков, и затем снисходительно
сообщал, что он - "тот самый несчастный, которого угораздило 'найти
самородок". Кончилось тем, что он врезался на полном скаку в дерево и чуть
не вышиб себе мозги". Думаю, опасность этого была невелика, поскольку мозги
ему отшибло еще самородком. Ховитт добавляет: "Это совершенно пропащий
человек". Однако он типичный представитель определенной категории людей. Все
они ведут беспутную жизнь. Вот послушайте, как называются некоторые прииски,
где они роют золото: "Ослиная низина", "Лощина бараньей головы", "Отмель
убийцы" и т. д. Разве сами названия не звучат иронично? Пусть даже они
увезут добытое лихим путем золото куда угодно, все равно они будут
обретаться в "Ослиной квартире" или "Баре убийцы"(*).
Новейшим способом применить нашу энергию стал грабеж захоронений на