"Анна Тимофеева-Егорова. Как нестерпимое стерпеть...(Записки летчика штурмовика) " - читать интересную книгу автора

Брат еще что-то рассказывал и показывал мне, но я уже плохо слушала и
плохо видела заплаканными глазами. Мне было жалко Шмита, жалко погибших
рабочих. А тут еще вспомнила тихую нашу деревню Володово, подружек, с
которыми так весело было играть, и еще пуще заревела. Василий купил мне в
одном из лотков Моссельпрома, которые попадались на каждом шагу, длинную
конфету в красивой, яркой, витой обертке с кистями, но и это меня не
утешило. Тогда он стал расспрашивать о доме, о матери, о братьях.
- Как папа умер, - всхлипывая и размазывая по лицу слезы, принялась
рассказывать я, - мама стала часто болеть, плакать и молиться богу. Она и
нас стала заставлять ходить в церковь, молиться, когда садились за стол.
Зина с Костей хитрые - крестятся и на маму смотрят. А я так не могу,
обязательно на икону взгляну.
- А почему тебе нельзя на икону смотреть?
- Да я ведь пионерка, кресный! Ты что, не видишь разве - на мне галстук
пионерский?
Брат впервые внимательно оглядел меня.
У меня, действительно, был линялый-прелинялый галстук, выглядывавший
из-под воротника пальтишка. На ногах-яловые полусапожки с резинками, сшитые
маминым братом дядей Мишей. На голове платок, а из-под него торчали две
косички с бантиками.
- Галстук пионерский мне сшила из своей кофточки сестра Маня, моя
крестная, -похвалилась я, и тут брат заметил:
- Ты меня, пожалуйста, крестным-то не зови, я ведь коммунист, депутат
Моссовета...
Так, разговаривая, мы дошли до дому.
В семье брата мне было хорошо, особенно от теплых ручек годовалого
Юрки. Он не отпускал меня ни днем ни ночью, а если случачалось, что меня не
оказывалось рядом, начинал так реветь, что будил всех в квартире.
В школу я не ходила, так как опоздала на два месяца. Гуляла с Юркой, с
ребятами из нашего двора по Курбатовскому переулку, помогала по дому, бегала
в магазин за хлебом. Как-то послали нас с Томкой, подружкой, жившей этажом
ниже, за керосином на Малую Грузинскую улицу. Но вместо керосиновой лавки
нас занесло в парикмахерскую. Остригли мы там косы и попросили сделать самую
модную в то время прическу-"чарльстон". Ну и получили- чуть ли не под первый
номер, на лбу завитушка какая-то в сторону. Вышли с Томкой из
парикмахерской, посмотрели друг на друга и заплакали. Чтобы не напугать
домашних, пришлось в аптеке купить по аршину марли да завязать свои
легкодумные головушки. На оставшиеся деньги мы купили по два фунта керосину
в каждый бидон и отправились домой. Приближаясь к дому, идем все тише и
тише, наконец, наши шаги на лестнице совсем замедлились. Однако вот и
Томкина дверь. Я позвонила - и через ступеньки вверх! Вскоре на весь подъезд
раздались вопли моей подруги... Долго я поднималась к себе в квартиру, долго
стояла у двери, но решив - будь что будет!- позвонила. Открыла Катя, жена
брата. Увидела меня с забинтованной головой и запричитала:
- Нюрочка, девочка, что с тобой? Да лучше бы я сама сходила за
керосином! -И стала медленно, боясь сделать мне больно, разматывать с моей
головы марлю. Сняла и обомлела.
- Нет, я тебя пороть не буду, дрянная девчонка! Пусть брат тебя проучит.
Садись и решай десять задач и двадцать примеров из задачника, который я тебе
купила! - Катя взяла Юрку, бидон, из которого уже успели вытечь те два фунта