"Антти Тимонен, Константин Еремеев. Озеро шумит (Рассказы карело-финских писателей) " - читать интересную книгу автора

идущий обычай судить черным петухом. Каждый подозреваемый касался рукой
птицы. Если он не виновен, то петух не кукарекнет, но дотронется вор - и
вещая птица криком укажет виноватого. Предложение пытать петухом вызвало
одобрительный гул: "Иначе не узнать, кто вор!" В Кутозере не нашлось петуха
черного цвета, как того требовало поверье. Пришлось отрядить человека в
неблизкую деревню за черным петухом. Выбранный сходом отправился в путь.
Вечером в лесу, подальше от деревни, собралась вся комсомольская
ячейка. Она целиком состояла из ребят, не казавших носа дальше своего
волостного села. Ни в одной книжке, ни в одном циркуляре, присланном уездным
комитетом, не указывалось, что делать комсомольцам, если старики объявят
"петушиный суд".
У секретаря комсомольской ячейки Лены Каргуевой, готовящейся к беседе с
комсомольцами, тревожно билось сердце. "Хватит ли смелости у ребят пойти
наперекор решению всей деревни?" - беспокоилась она, подбирая доводы против
такого "суда". Заблагорассудится петуху продрать горло - и человек на всю
жизнь прослывет вором, станет позором для своей семьи, срамом для селения,
посмешищем соседних деревень. Кличку "вор" с него не снимет даже смерть. В
этих глухих местах надолго запоминаются такие происшествия.
...Ячейка не сразу пришла к единому решению. Кто жил с матерью или
сестрой, тому было легче сказать: "Признавая петуховый суд несознательным,
постановляем ликвидировать его как вредный пережиток". Труднее тем ребятам,
у кого отец что сосновая палка, которая нет-нет да прогуляется по сыновней
спине. В конце двадцатых годов родительская власть все еще царила в глухих
деревнях, и кто жил на родительских харчах, тот поневоле считался с нею.
Проспорив до хрипоты, все же выработали обязательное для всех комсомольцев
Кутозера решение:
"Суд петуховый не признавать, считать это гнусным суеверием. Признать
его несовместимым с комсомольским долгом, а поэтому протестовать и вообще
суду такому не подчиняться".
В тот же вечер, позднее, в одной из самых дальних бань снова собралась
небольшая группа комсомольцев. Долго-долго шептались они и разошлись
нерадостными. Рассудком все понимали, что нельзя выполнять комсомольцу
глупого обычая, но память о многих кулачных расправах подсказывала иное:
"быть нам крепко битыми!"
В бане задержался один из парней по имени Степка. Вскоре вернулась
обратно ушедшая было со всеми Анютка. Между ними начался тихий разговор.
Видимо, даваемое Степкой поручение казалось девушке не из легких. Подумала
она, подумала и тряхнула косичкой:
- Авось да выполню!
Коробейник не потерпел убытка. По случаю пропажи он удорожил прочие
товары и, распродав принесенное, очень довольным выбрался налегке из
Кутозера. К полудню следующего дня вернулся измученный дальним путем
посланец деревни. За его спиной в плетеной корзине сидел петух. У самой
деревушки, расслышав клохтанье куриц, петух закукарекал.
- Ну вот! Вот! - встрепенулся кутозерец. - Есть у нас в деревне вор...
Ясное дело!
Встречные соглашались с ним. Всю дорогу молчала мудрая птица, а стоило
подойти к селению, тотчас подала голос. Следовательно, в деревне вор!
Все взрослое население было на "страде". Облепленные комарьем, весь
день косили кутозерцы болотную траву. До омертвения коченели ноги в холодной