"Анна Тин. Агенты Синлара " - читать интересную книгу автора

которой нет никакого разумного объяснения, мгновенно пропадающая за внешним
краем астероидных колец вокруг Деу.
Внезапно я подумала, что райский уголок, вроде бы совершенно
беззащитный перед свирепой экспансией империи Гшамм, так непрост, что
повелитель Шенгуф может здорово просчитаться в своих планах.

***

Если приближаться извне, то сначала имперский флот кажется крупным
метеоритным роем, тем более, что по химическому составу (в основном,
металлокерамика) он в самом деле их напоминает. Но это движение упорядочено
не игрой гравитационных потоков, а его, Шенгуфа, непоколебимой волей и
всесильной властью. Правитель любил сидеть один, в громадном командном
пункте своего флагмана, наблюдая за плавным, грозным и неотвратимым полетом
тысяч огромных кораблей, на фоне звезд, когда мерцание бортовых огней и
двигателей-маневраторов делает их корпуса похожими на само черное небо. Это
было одной из немногих радостей, которые позволял себе этот крупный,
тяжелый мужчина, которому официально всегда приписывали возраст около
сорока лет (последние тридцать - это чудеса гшаммской геронтологии,
регулярные омоложивающие процедуры). Его лицо покрывали не морщины, а
глубокие складки - вообще свойство его расы и еще личная особенность, так
что брови, губы и глазницы проваливались в них. Радужка глаз так уходила
под верхнее веко, выпячивая белок снизу, что никто не мог сказать, какого
цвета у Повелителя глаза, тем паче что уже пятьдесят лет никто не решался
взглянуть на него прямо. Шевелюра из темных, с проседью, волос была
зачесана и уложена на затылке гребнем, как и у всех императоров Гшамм с
незапамятных времен, лишь одна выделенная прядь спускалась по спине до
пояса - также дань традициям, признак королевского рода.
С того самого дня, когда он сделался Повелителем, из живых только он
сам знал о том, что его настоящая генетика не имеет ничего общего с
истинной знатью. Он родился в захолустье, а вырос в тесных столичных
трущобах, полных болезней, паразитов и нищих. Только железная воля и ум
позволили ему вырваться из предопределенного ему рождением ада и попасть
туда, где, как ему казалось, торжествует вечный праздник жизни. Он сам
сотворил себя из грязи, из ничтожества и так будет всегда. Все эти
родовитые болваны - никто рядом с ним, они никогда не поймут, что такое
питаться отбросами и ночевать на мостовой. Он всегда ненавидел их белые
тела и гладкие лица, по которым никогда не прохаживался бич надсмотрщика. И
они никогда не поймут, что служат нынче не одному из них, а оборванцу с
завшивленной головой. Впрочем, этот оборванец уже пятьдесят лет ест на
золоте и одевается только в коричневую парчу - самую дорогую ткань в
Империи.

***

Свет трех звезд - двух желтых и одной голубой - причудливо смешивался
отблесками и тенями на каменных кольцах загадочной Деу. Среди множества
разновеликих камней, их составляющих, один явно выделялся формой - гладкой
и совершенной, цветом - густовишневым и собственным насыщенным, голубым
свечением. Так выглядит защитное поле, ибо это была "Глория", зависшая чуть