"Евгений Максимович Титаренко. На маленьком кусочке Вселенной " - читать интересную книгу автора

Деревья у склона к воде расступались. И потому, что на противоположном
берегу, вдоль ограды маслозавода, светились лампочки, здесь казалось не так
темно, как в глубине парка.
Лампочек было восемь: четыре над оградой маслозавода и четыре в воде. А
звезд мало.
Кто-то купался на середине пруда. Слышались мерные всплески, и от
набежавшей волны задрожал в воде сначала правый огонек, потом следующий...
Человек плыл саженками - легко, ровно.
- Устанет, долго не выдержит, - заключил Димка.
- Почему ты знаешь? - сказала Ксана.
- А во, слышишь? - Димка показал в сторону пловца, откуда, точно по
заказу, послышалось тяжелое фырканье. А всплески исчезли, когда невидимый
купальщик повернул к берегу. - Брасом поплыл...
- Холодно сейчас купаться, - сказала Ксана.
- А ты не замерзла?
- Нет, я же в свитере... - И Ксана показала на свой теплый, домашней
вязки свитер.
Они сидели рядом, у самого склона к воде, и надолго замолчали,
прислушиваясь, как где-то слева от них, взбивая ногами воду, купальщик
выходит на берег, отфыркивается, что-то кому-то говорит.
Потом набежавшая волна еще раз всколыхнула огоньки у противоположного
берега, и все смолкло на пруду.
Стали слышней звуки оркестра на танцплощадке. Тот же самый немножко
грустный фокстрот "Много у нас диковин...".
- Что ж ты, сделал радио? - спросила Ксана.
- Знаешь, одной лампы для передатчика нет, - оживился Димка. - Побилось
кое-что, пока ехали. Но отец обещал достать, тогда я в момент закончу!
- Дима... Что я хотела... - Ксана набрала горсть хвои, помяла ее в
кулаке, роняя на землю. - Ты не обиделся на меня тогда?
- Ну! С чего я буду обижаться?
- Мне правда нужно было домой, а я забыла.
- Да брось ты! - отмахнулся Димка.
- Ну, а к примеру... Если бы я не пришла сегодня, обиделся бы?
Димка помедлил.
- Я, Ксанка, знаешь... никогда на тебя не обижусь. Поняла?
С минуту или чуть меньше Ксана сидела не двигаясь, потом вдруг тихонько
засмеялась, уткнувшись лицом в колени.
- Чего ты? - насторожился Димка.
Она перестала смеяться.
- Так...
- Так не смеются, - сказал Димка.
- Ну вот! - Она покосилась на него. - Только что говорил, а уже
обиделся...
- Ничего я не обиделся. Спросил, и все.
Ксана выпрямилась, обхватив колени руками, и долго серьезно глядела на
огоньки. Потом так же серьезно посмотрела на Димку:
- Я, Дим, тоже никогда на тебя не буду обижаться. Ладно?

Валерка наврал, что ему нужно к матери.
Тетю Веру частенько мучал застарелый ревматизм, и уходил он от нее и